— Никак нет, герр Шуман! Намеренно
сбивают с толку.
Хм-м… Шуман, — проскользнуло в мозгу.
— Как у евреев фамилия. Знавал я одного Шумана из Википедии — у
себя, в своем времени. Один из известнейших композиторов эпохи
романтизма. Кстати, тоже из немцев. Уж не потомок ли этот нацист
своему знаменитому земляку?
— Яволь, — стегнул тот по сапогу
кожаной плеткой. В глазу сверкнул одинокий монокль. — Вы тут
шутить? — указал на Бориса. — Мы знать, кто вы есть кто.
— Что прикажете делать? — вытянулся в
струнку мнимый капитан спецназа. — Водитель сгорел вместе с
машиной. Эти русские твари подорвали ее.
— Корошо, — искажая русский язык,
обернулся эсэсовец внутрь избы. Оттуда вышла дама лет тридцати,
заправляя домашний халат под немецкой шинелью. Лицо опухшее после
ночной попойки. Помада расплылась по губам. Перегар дошел своим
запахом до меня. Подстилка, все ясно.
— Кого поймал, Отто? — мурлыкнула в
ухо.
Начальник осклабился. Развернул,
шутливо поддал коленом под зад. Негоже женским глазам с перепоя
разглядывать пленников. Надулась. Шагнула в избу. Донеслось
бульканье: хлебала рассол с дикого похмелья.
— Куда их? — по-прежнему ожидая
команды, спросил завербованный капитан.
— Этот, — ткнул на меня тот, что в
монокле, — ко мне допросить.
— Меня допросить! — взвился Борька. —
Меня! Это я нужен вам, а не тот.
Немец только зевнул. Развернулся.
Бросил в последний миг:
— А второй в карцер.
Толкая меня в избу, мнимый капитан
отдал указания по-немецки. Двое из группы скрутили Бориса. Повлекли
к каменному колодцу. У меня зашлось кровью сердце. А если утопят?
Там, в колодце, вода! Мерзлая до одури! Неужели конец?
— Держись там, Саня! — заорал Борька.
Скрывать инкогнито теперь не имело смысла. Нас разоблачили еще до
того, как связали. — Держись! За меня не горюй. Вытерплю!
У меня накатилась слеза. Проклиная в
душе, что выехали так беспечно к штабу фронта, я теперь четко
осознал: где-то в нашем КБ завелась крыса. Рядом с куратором.
Кто-то из близких к проекту «Красная Заря». Да-да. Именно такое
название — «Красная Заря» — теперь носил наш проект, уже
окончательно. Его утвердили на совещании Ильи Федоровича.
Голосовали Королёв, Ильюшин, Яковлев, Павел Данилович Гранин,
генерал Костиков и, собственно, я. Власику передали на утверждение.
Отныне сталинский план «Красная Заря» получил статус официального
курса на Берлин.