Она рисовала картину идиллической жизни, но в её интонации
слышалась насмешка. Словно предлагала игрушку капризному ребёнку,
зная, что тот всё равно её сломает.
— Ты так вкусно рассказываешь, аж есть захотелось, — проглотил,
изображая голод.
— Отдай мне свою силу, сыночка, — Василиса вдруг стала
серьёзной, вся игривость исчезла из её голоса.
Она положила руку на мою голову. Пальцы зарылись в короткие
волосы, ногти слегка царапнули кожу. Прикосновение было
собственническим, властным.
— Эта сила тебе не нужна, создаёт только проблемы, угрозы, —
притянула к себе моё лицо.
Упёрла в свои сиськи и начала гладить, как ребёнка. Грудь была
мягкой, тёплой, пахла дорогими духами.
— Мамочке нужнее, — приговаривала она нежным голосом, поглаживая
мои волосы.
Её пальцы были удивительно нежными, движения — заботливыми.
Любая мать гладила бы так своего ребёнка. Но от этих ласк меня
тошнило, в них не было ничего материнского — только жадность,
алчность, желание присвоить. И… больная на всю голову тварь. Ну,
сука, сама напросилась. Хватит этого театра абсурда!
Выпустил нейтральную энергию затылочника. Серебристые нити
потекли по каналам источника, смешиваясь с обычной магией. Вроде
как рука одна двигается. Дёрнулся вниз и подхватил артефакт.
Воткнул в Василису заларак, целясь прямо в сердце. Он легко
пронзил дорогую ткань платья, а дальше упёрся во что-то
твёрдое.
— Ух! — выдохнула женщина, но в её голосе не было боли, только
удивление и что-то похожее на восхищение. — Какой напористый
мужчина... — она отстранилась и посмотрела на заларак, торчащий из
её груди. — Неудивительно, что те сучки сами ноги раздвигают.
В её голосе слышалась откровенная похоть. Она наслаждалась моей
агрессией, попыткой убить. Это её возбуждало. Больная сука!
Надавил сильнее и упёрся ей в сердце. Но под остриём артефакта
было что-то твёрдое, заларак не мог пробить защиту.
Чего? Там словно кость какая-то. И мой артефакт ни хрена не
делает. Где ты, прожорливая скотина? Чего молчишь? Убей тварь!
Идеальная возможность. Но он молчал. Его алчное сознание, которое
обычно жаждало крови и магической энергии, было неактивным. Словно
артефакт не воспринимал Василису как жертву.
Василиса взмахнула рукой небрежно, почти лениво, и охранник на
переднем сиденье... Он просто исчез.
Нет, не исчез — распался. Его тело разлетелось на сотни мелких
кусочков, словно он был сделан из песка. Кровь, плоть, кости — всё
превратилось в серую пыль, которая осела на обивку сидений.
Никакого звука, никакой вспышки света. Один момент — там сидит
живой человек, в следующий — только пыль на сиденье.