– А-а-а! Вот ты и прокололась! Ты знаешь, кого я имела ввиду! А
откуда?
Ведьма растопырила пальцы и бросилась на Пасю, та взвизгнула,
врезала по нападавшей рюкзаком и бросилась наутёк, петляя между
надгробий, точно заяц. Добежала до озерца, заросшего ряской и
ивами, обернулась. Её больше никто не преследовал.
«Заберу звонякалку, и носа сюда больше не покажу! – подумала,
содрогнувшись. – Даже с экскурсией!» Вытерла пот и поспешила в
замок.
Аглаю Найдёновну она нашла в той самой комнатке, что ей вчера
показали. Метаморф мирно спала на надутом матрасе, рядом сидел Хойр
и читал какую-то жёлтую толстую книжку с потрёпанными
страницами.
– Привет, – он оторвал взгляд от листа с иллюстрацией и,
перелистнув, добавил: – ты хочешь с ванной помочь? А тётя Глаша
спит.
– Она мне срочно нужна! – выдохнула Пася. – Срочно!
– Не, спящих будить нельзя. Никогда! Сон это третье блаженство
души...
– Ты не понимаешь! Он… он раскаялся! Он сказал, что
по-настоящему любит и… и ждёт… Понимаешь, он меня на свидание
пригласил! После вчерашнего! Мне надо срочно ему позвонить!
Хойр хмыкнул. «Да кому я это рассказываю!» – осознала Пася.
– Врёт, – равнодушно отозвался Хойр, снова погружаясь в
книгу.
Гимназистка рассердилась и зашептала ещё отчаянее:
– Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Ты ещё маленький!
Руслан раскаивается и…
– Ага, а в Енве водятся русалки!
Пася подпрыгнула и уставилась в лицо проснувшейся Аглаи
Найдёновны. Та широко зевнула, потёрла левый глаз, заморгала и
села.
– Ну вот, – расстроился Хойр. – Всё-таки разбудила.
Русалки в Енве, естественно, не водились, но, конечно, иногда
заплывали подышать мазутом. Для них это было что-то вроде лёгкого
наркотического хмеля. Как ни боролись нравники, ничего не могли
поделать с беззаконным пристрастием прелестниц: и сети ставили, и
шлюзы закрывали, и на катерах отлавливали нарушительниц, и даже
подводная лодка зашла как-то в Енву – еле вытащили обратно. Нет,
так-то Енва – река глубокая. Местами. Но не для имперского
подводного флота, факт.
Просто очистить реку от мазута, конечно, никому в голову не
пришло.
Я слушала захлёбывающуюся от эмоций девчонку и жевала бутерброды
с колбасой, щедро нарезанной заботливым Хойром. Не, ну так-то
ожидаемо, конечно. Кто из нас в свои шестнадцать не сходил с ума по
смазливому однокласснику? Когда кажется: он особенный, не такой как
все! И даже козлячество любимого кажется не таким, как у других
козликов. Миленьким. Если что: я. Я не сходила. Зато насмотрелась
от души на других. И в приюте, и по долгу службы.