– Ну хорошо, – согласилась, облизывая пальцы (надо будет потом
салфетки купить). – Верну я тебе звонякалку. Завтра. Но с одним
условием: сегодня ты останешься с Хойром. Можете дочистить ванную,
можете просто поиграть или почитать, но за пределы кладбища – ни
ногой!
– Но… а если он… разлюбит и… обидится?
– Какую, говоришь, картину они поставили на твою
влюблённость?
Пася захлопала глазами, пожала плечами:
– Не знаю. Что-то из Драфаэля… Но Русик сказал, что картинка
убогая и ничего серьёзного.
– Ясно.
Я дожевала, запила кефиром. Щёлкнула подтяжками и засунула руки
в карманы.
– Слушай, Пась, тут такое дело… Мне очень-очень нужно срочно
уехать. А Хойра я боюсь оставлять одного. Пожалуйста, побудь с ним.
Он вчера ногу повредил, поэтому из замка выйти не может никуда…
– Я? – изумился эльфоорчёнок.
– Ага. Левую. Вспомнил?
Хойр заморгал. Удивление на его личике сменилось потрясением,
затем глубокомысленным осознанием моего великого замысла, а потом
мальчишка яростно закивал:
– Ну да! Да-да-да! Повредил! Это мы ночью от вампиров убегали,
помните, тёть Глаш?
Вот же… хитрюга! Я с уважением глянула на него:
– Ага.
– Чушь! – рассердилась Пася. – Здесь нет вампиров! Да и вообще
дикие вампиры давно вымерли! Вы такие же сумасшедшие, как та
безумная тётка на кладбище. Только боярышного компаса в руках не
хватает! Отдавайте мою звонякалку, я сама…
– Чего не хватает? – перебила я её, закручивая волосы в
хвост.
– Компаса из ветки боярышника, чтобы вампиров искать!
– И что, работает?
Пася гордо фыркнула и отвернулась. Эх, милая! Ты бы лучше так на
своего… э-э-э… краша фыркала.
– В общем, предлагаю сделку, – миролюбиво продолжила я. – Ты до
самого утра отсюда не выходишь и на ночь остаёшься с Хойром. Он
маленький, ему страшно одному, но я, наверное, не смогу вернуться
раньше утра. Я же честно признаюсь твоему Русику, что вчера чудила
не ты, а я. И докажу. Так что он на тебя вообще обижаться не будет.
Но звонякалку я пока что возьму с собой. Ну как?
– П-правда? – Пася растерялась, зарозовела и засмущалась. – В-вы
правда так сделаете?
– Клянусь крокодилами моей матушки, всю вину возьму на себя.
Если ты, конечно, не передумаешь.
Девочка заколебалась. Хойр постучал себя кулаком в грудь и
заявил:
– Обещаю, что буду тебя слушаться. Сегодня. И днём, и ночью. И
не ныть.