По этому обстоятельству я был предельно рад. В этой истории не
должно произойти затопления Черноморского флота. Но сейчас он может
и должен сражаться. А что касается Севастополя и того, что город
необходимо насытить войсками, то теперь я видел своё место именно
там. В иной реальности моряки Черноморского флота составили основу
обороняющихся. Пусть они геройствую в море. А я на земле повоюю.
Вот только, Меньшиков… Насколько я понял, человек это не простой,
как бы и не сложнее Паскевича и Горчакова вместе взятых.
И плевать мне на то, что «донос» на меня до конца так и не
получил оценку. Горчаков всё равно послал в Петербург письмо, в
котором попросил дать оценку моим действиям. Но пусть меня
арестовывают прямо на бастионах Севастополя! Это если император
сочтёт, что я действовал неправильно.
А пока мы ещё повоюем!
* * *
Император Австро-Венгерской империи сидел в своём кабинете и
более всего ему хотелось схватиться за голову, как-будто побритую
посыпанную пеплом, и царапать её отросшими ногтями. Или ухватиться
за свои пышные рыжие бакенбарды и рвать их.
Францу Иосифу очень не нравилась та роль, которую сейчас
необходимо он вынуждено отыгрывал. Бывший человеком словом, чести,
всё ещё не привыкший обманывать, несмотря на свои двадцать четыре
года. Император Франц Иосиф сильно переживал те обстоятельства, что
он, по сути, предал русского императора.
Просил когда-то русских о помощи и они, вопреки общественному
европейскому мнению, помогли. Не запросили и компенсации за все
траты, что произвели во время Венгерского похода.
Да, есть национальные интересы, Но есть же ещё и честь! И
всё-таки интересы государства и правящего дома Габсбургов были на
первом месте.
— Ваше императорское Величество, к вам граф Буоль! — в кабинет
вошёл адъютант императора и сообщил о прибытии первого
министра.
Император спешно привёл себя в порядок, поправил волосы, принял
величественный вид, и дал своё высочайшее согласие на то, чтобы
глава правительства зашёл.
Как бы себя не приводил в порядок Франц Иосиф, для опытного
графа Карла Фердинанда фон Буоль-Шаунштейна не скрылось, что его
монарх находится в растерянных чувствах.
Безусловно, было от чего переживать. Сам граф растерялся, пусть
вида не показывает. То, что Австрия выражала враждебный
нейтралитет, первоначально представлялось не более чем шантаж для
России. В раздираемые последствиями внутреннего кризиса,
австро-венгерская империя и сейчас не была на пике своего
могущества. Но слова были сказаны. А теперь еще и получение Россией
сведений о помощи Османской империи со стороны Австрии. Маски
окончательно сброшены и тут или терять репутацию, а в политике это
страшнее порой, чем война. Либо… воевать.