— Ты не знаешь, каково воспитывать ребенка, — продолжает Веня, заправив руки в карманы брюк. — Какая это ответственность и...
— Ты тоже не знаешь, — обрываю, выпрямившись. — Львиную часть работы по воспитанию и заботе сделали папа и мама.
Больно говорить о погибших в авиакатастрофе родителях, но не так, как слышать слова брата.
— Ты просто присматривал за мной.
— А еще обеспечивал, кормил, поил, одевал, — перечисляет глядящий исподлобья братец, — обеспечивал репетиторов и оплачивал твои хотелки.
Он перекатывается с пятки на носок, глядя на мои сборы.
— Надо было сдать в детдом и за тебя бы это сделало государство. Глядишь, все было бы иначе у всех нас. Ты был бы не обременен обязательствами и, возможно, в этом случае подумал, перед тем как соглашаться устранять конкурентов.
Я поужинала несколько часов тому назад, но кусок в горле застрял только сейчас.
Вспомнил единственный час с репетитором! Оказывается, разорился на нитках, лентах и тесемках.
О другой стороне ситуации, то есть о том, что у него была семья, дом, забота, всегда горячий завтрак, обед и ужин, а еще наглаженные рубашки он предпочитает не вспоминать.
— Злат, пока!
Я выхожу на улицу, вытаскивая ключи от своей "табуретки". Смарт припаркован на обочине перед домом и уже занесен первой опавшей листвой. Я смахиваю листья с лобового стекла, когда появляется золовка.
— Давай я отвезу тебя? — предлагает она, запахиваясь. — Тебя нельзя в таком состоянии домой.
— Я беременная, а не увечная, — замечаю, раздражаясь этому замечанию.
— Ты не на того злишься. Он переживает.
Я открываю дверцу автомобиля.
— Верно. Не на того. Иди к мужу. Успокой его. А я как-нибудь сама.
Хочу попросить ее передать кое-что братцу, но передумываю. Мы и так достаточно сказали сегодня друг другу, а Злата не сова, чтобы работать передастом.
Хотела же стать журналистом. Есть смысл вспомнить эту тягу к расследованиям. Найду информацию об этом Кронглеве самостоятельно. Он ведь кроме леса еще и строительством занимается, а этот мир не так уж и велик и соприкасается с моим теснее некуда.
Звонок брата находит меня уже дома, в тот момент, когда я принимаю ванну, пуская в нее горькие слезы. Горячая вода с солями и маслами расслабила меня в совсем другую сторону, расклеила и заставила почувствовать себя брошенной окончательно.