— Вениамин Викторович, надо подписать до конца дня, — говорю, подражая секретарше, — чтобы успеть отправить информацию в банк.
Сначала я рассматриваю мощную спину, такую же шею и зачесанные назад темно-русые волосы, а когда приближаюсь и выкладываю папку на стол, то и загоревшее лицо свободно развалившегося в кресле мужчины.
У него правильные черты лица, хотя половину лица скрывает густая борода. Но… Оно не кажется мне ни знакомым, ни приятным. Все меняется, когда я вижу, как он смотрит на брата: холодно и цепко, словно хищная птица готовая еще чуть-чуть и броситься на него.
— Будете кофе? — спрашиваю я робко.
Этот Кронглев едва ли удостаивает меня взглядом, продолжая сверлить им братца.
— Без сахара, — говорит, а потом добавляет: — Иди.
Я выхожу из кабинета на негнущихся ногах. Ступор проходит, пока я готовлю кофе. Пока плюсов у Кронглева больше, чем минусов. Он здоровый, симпатичный, с характером, а минус один. Он не вспомнил меня. Хотя я вроде как причина его расторгнутого брака.
— Ты упорствуешь, Вениамин. Из чего я делаю вывод, что все непросто. А где непросто, там серьезные люди с такими же проблемами по жизни. Плохо то, что они могут появиться и у тебя, и у твоей семьи.
Поднос в моих руках начинает дрожать.
Я слышала все от начала и до конца.
Разве можно угрожать людям при свидетелях? Это же каким надо быть отбитым?
— Ой, извините! — восклицаю, не придумав ничего лучше, чем напомнить о себе и опрокинуть содержимое подноса на колени посетителю. — Я не хотела!
— Черт! — выдыхает Кронглев, одним движением смахивая с темно-зеленой рубашки и черных брюк остатки кофе и кубики сахара.
— Надеюсь, ваши Фаберже в порядке?
— Ты долбанутая? Что у тебя вместо мозгов? Творог и сгущенка? Светлая ты, млять...
Он прикрывает глаза, делая над собой какое-то усилие.
— Вы в курсе, что тяга к обсценной лексике передается детям? — интересуюсь я, злорадствуя и заранее грустя на сей счет.
Глаза Кронглева распахиваются, и он смотрит на меня точь-в-точь, как на долбанутую.
А сам-то он лучше? Конченый на оба полушария! Угрожает! Орет! Оскорбляет!
— Кофе был холодным. Дура!
Что? Как холодным? По-моему, кофеварка была включена. Но горел ли на ней огонек? Видимо, настоящая секретарша отключила ее перед уходом. Но брюки-то я ему испортила? М-да! Светлая голова, вот уж точно.