— Пошел вон! — рекомендую, глядя на его отражение.
— Ну, нет, — отвечает он, включая воду. — Не лягу спать с перемазанными причиндалами.
В душевой тесно, но я должна в последний раз прояснить кое-что.
— Я не стану ахаться с тобой, что бы ты ни придумал себе, — говорю, отнимая взгляд от его развитой груди. — Знай, когда решишь реализовать свои влажные мечты, что после я напишу заявление на тебя.
Кронглев не отвечает, рассматривая меня. Не похоже, что ему понятно – стояк у этого водопроводчика не делся никуда. Правда и делать ничего такого он тоже не спешит, но, когда я делаю движение, чтобы выбраться, он блокирует его, упершись ладонями в уродливую плитку.
— Значит так, Богиня, — начинает И.С., прижимаясь к моим бедрам своими. — У нас с тобой уже было что-то, это раз.
Нельзя было напоминать ему об этом. От того, что он прозрел, то есть вспомнил меня, лучше не стало. Как был уродцем внутри, так и остался им.
— Ты искала меня, это два. И три, я не насилую баб. Они прыгают ко мне в койку на добровольных началах.
— Ты почти успокоил меня. Будет здорово, если ты перестанешь тереться об меня своим Пикачу, чем обрадуешь, подтвердив свои невинные помыслы.
В ответ он закрывает глаза и вопреки просьбе наваливается на меня, но не лапает, а сотрясается не то в кашле, не то в безмолвном смехе. Я же подныриваю и спешу убраться из душевой, прихватив с сушилки выстиранное белье. Кстати, там же висят его прямоугольники.
— Почему Пикачу? — спрашивает Кронглев, выключив свет.
Несмотря на мои слабые надежды, Кронглев проигнорировал сброшенный на пол плед и подушку, улегшись рядом со мной.
— Я знаю, что ты не спишь, Богинюшка.
Я не отвечаю, закрыв глаза, хотя умом понимаю, что теперь уж точно не усну после двойного тихого часа за день.
— Очень похоже на пи***, как хочу, — шепчет он совсем рядом с моим ухом.
Я не отвечаю, сжавшись еще больше, когда он сгребает меня в объятия.
— Я ждал, когда ты доешь, чтобы стряхнуть плед от крошек, а не то, что ты подумала, Богинюшка, — выдает он, но теперь совсем другим голосом. — Остальное было импровизацией.
Надо же! Не бандит, а творческая личность!
— Ты все еще упираешься в меня своей импровизацией, — шепчу ему, уговаривая себя больше не говорить ничего. — А перед этим тыкал ею мне в лицо.
Он сжимает мою грудь, но тут же отпускает, проведя ладонью от нее по животу к бедрам.