Что ж, похоже, с тех пор много воды утекло. Единственный способ
узнать, как там сейчас обстоят дела –– это добраться туда самому.
Но для этого предстоит преодолеть некоторые препятствия.
Внешние острова архипелага, благодаря которым он и получил своё
название, представляют собой практически непрерывную гряду огромных
каменных клыков, торчащих из-под воды. Голых и безжизненных, если
не считать гнездовий морских птиц.
Но скалы – это полбеды. Проливы между ними кишат подводными
камнями, а причудливые течения порой заводят в водовороты. В общем,
хватает препятствий и для крупных кораблей, и для мелких. Да и
вообще место это у моряков считается проклятым, так что по своей
воле мало кто сюда суётся.
Впрочем, кому-то такая слава, наооборот, даже на руку. Поэтому
рядом с Каменной короной проходят тайные фарватеры пиратов,
контрабандистов и прочих тёмных личностей.
Про это мне рассказал уже Линьфао Солёный, чем только подбросил
масла в костёр подозрений на его счёт. О своём прошлом старик
по-прежнему предпочитал молчать, либо отвечал так уклончиво, что у
меня не хватало терпения его разговорить. Но, сдаётся мне, все эти
его знания далеко не теоретические. Что, впрочем, в нашей ситуации
даже хорошо — в плаванье Солёный по факту занял место штурмана,
опустевшее после гибели Рейкара.
Тем более что от самого капитана все эти дни не было ровным
счётом никакого толка.
Сразу же, как Зелёная скала скрылась за горизонтом, Калаан Рыжий
Пёс ушёл в глубочайший и бесповоротный запой. Все эти три дня я
видел его лишь в трёх состояниях. Он либо дрых в самых разных
закоулках корабля и в самых причудливых позах, прикрывая лицо своей
необъятной шляпой. Либо блевал за борт, чудом удерживаясь на леере.
Либо скандалил, требуя ещё выпивки. Причём всё это он делал, уже и
так будучи мертвецки пьяным.
Я пару раз пытался его образумить, но потом махнул рукой. Мало
ли — может, у человека экзистенциальный кризис, вот он и пытается
утопить своих демонов в вине. Хотя, мне кажется, они уже давно
научились плавать.
Гремучка тоже изрядно действовал мне на нервы — брюзгливый
коротышка всё не мог простить мне того, что я так и не вернул ему
позаимствованные зубчатые диски с его кирасы. И за время пути
поминал мне это уже раз двадцать. Его послушать — так без этих
железяк он как без рук, и ремонт корабля теперь тоже под угрозой. Я
даже обещал ему при случае раздобыть замену, но он развопился, что
его зачарованная кираса — это фамильная реликвия, передаваемая от
отца к сыну, и каждая её часть на вес золота.