— Вернется он, девочка. Наша, Никодимовская порода, она же
неубиваемая, словно кто-то охраняет. Пусть и Господь Бог, хотя ты
знаешь мое отношение к религии. За правое дело воюет парень, —
сказал я.
— Никодимовская порода? Так муж мой, Сашка, тебе не родственник,
он Сомов, — Фарида Нуралиевна Сомова посмотрела на меня,
прищурившись.
Хорошо ещё, не сказала — мол, ты что, дед, на старости лет… Нет,
никто в моём разуме покуда не сомневался.
— Много ты понимаешь… Твой муж — парень правильный, вон, воевать
пошел, когда Родина позвала… Значит, наш он, Никодимовский, и
точка, — жестко сказал я и ударил по столу так, что из большой
чашки с надписью «Босс» чуть не выплеснулся чай.
— Дед, ты ушел от ответа. Мы все очень просим тебя никуда не
ехать. Ну правда, ну какое морское путешествие? Давай рванем в
Москву, к Вадиму, соберемся у него… У тебя и приглашение на парад
есть, на президентскую трибуну. Вот и отметим твой день рождения,
потом на парад сходим, в «Бессмертном полку» пройдемся? А?
Я уже знал, что Фарида будет пытаться меня отговорить от
запланированной поездки. Да правнучка и сама предупредила —
парламентёр она сегодня.
Я усмехнулся, не показывая, как дороги мне эти уговоры.
— Я скоро вернусь. В Москве и встретимся, — я видел, как
жалостливо стала на меня смотреть Фарида. — Пей чай, внучка! А я
все равно поеду. Сто лет… Нужно подвести итоги, проехать по местам,
где терял своих товарищей в той войне, где я любил… И одному
побыть, вспомнить всех… Вот и восемьдесят лет прошло со Дня Победы.
И ладно, был бы немощным стариком, вон и костыль не всегда беру с
собой. Всё, нечего говорить. Решено…
* * *
Балтийское море
24 апреля 2025 года
Балтийское море… Сказал бы, что восхищаюсь им, но не буду врать.
Оно для меня негостеприимное. Нарва… Сейчас я был напротив этого
города, в пятнадцати милях, как мне сказали. Толком не видно в
бинокль ничего, кроме моря. Но память и воображение работали,
погружали меня в те февральские дни 1944-го.
Я лежал и смотрел на пасмурное небо, снег валил хлопьями, а
вокруг стонали товарищи. Много раненых и тяжелых, что помочь уже
нельзя. Нас ждали, нас встретили. Белый снег? Нет, уже не белый.
Частью он измазался грязью, в которой ползли или корчились от боли
советские воины. Частью приобрел бордовый и алый оттенок — от
крови, пролитой во имя Великой Победы. Не получилось захватить
плацдарм. Именно здесь я и потерял своих товарищей, Ваньку…