Клиенты этот подход ценили, и советам
ведьмы следовали.
Но Бьянка все равно была
благоразумна, и каждую зиму встречала уже в другом городе.
Ведьма же!
На чем горят ведьмы – иногда и в
буквальном смысле? Так место им насиженное бросать не хочется,
уходить лень, корма отяжелела, ракушками покрылась, вот за нее и
прихватывают. И жгут на костре церковном вместе с кормой и домом.
Увы.
Или привязанность.
Это уж вовсе смешно, какие у ведьмы
могут быть симпатии к людям? Как у волка к зайцу, не иначе.
Впрочем, в маленьких радостях жизни Бьянка себе не отказывала, и
дочь родила, когда время подошло, надо же будет силу кому-то
передать?
Дочку, вот, рОдила, продолжение и
свое и старинного чернокнижного рода, и дочка получилась на радость
маме – сильная, умная. Бьянка о маленькой Инессе заботится, девочка
сыта, обута-одета, причем не абы как, а тепло и аккуратно, девочку
учат грамоте, учат травам и чернокнижному искусству, тем более,
таланта у нее не в пример больше, чем у самой Бьянки. Чего еще
надобно?
Характер у девочки подходящий,
безжалостный, любопытный, разум холодный, книга ее с малолетства
признала, а слово «мораль»… для Инессы это было просто слово,
равно, как и для самой Бьянки. И ничего более.
Жизнь шла своим чередом, переезд
следовал за переездом, но – увы, свой дровосек найдется на каждое
дерево.
Одна из клиенток Бьянки выпросила у
нее яд.
Дело житейское, но как надо подливать
яд, чтобы жертва увидела, что-то заподозрила – и поменяла бокалы?!
Одно слово – дура! Дохлая, понятно, яд у Бьянки осечек не
давал.
Началось расследование, поднялся шум,
и Бьянка не успела сбежать. Ее перехватили на почтовой станции, а
Инессе просто повезло. Увидела она из окна, как в трактир входят
монахи – схватила Книгу, да из окна в крапиву и сиганула, и
припустила, что есть мочи, куда глаза глядят.
Сама выбралась, а Бьянке удрать не
удалось, так и сожгли на площади Роз.
Спасать мать или как-то помогать ей
Инесса даже не собиралась. Она прекрасно понимала, что молчать под
пытками мать не сможет, а потому удирала со всех ног. Она и о
казни-то узнала через несколько лет, слухи дошли, но ее это не
взволновало.
Инессе было уже пятнадцать, Книга ее
признавала, а мать…
Жаль, конечно. Но Бьянка здраво
оценивала свою дочку – совесть, любовь, привязанность для Инессы
были только словами. Сильная чернокнижная ведьма была просто не
способна на эти чувства.