Увидев вместо ожидаемых
чудовищ-инопланетян обычных нормальных людей, я так обрадовался,
что забыл о наготе, и безо всякого стеснения максимально, насколько
позволяла неповоротливая спина, развернулся навстречу.
– Добрый день, молодой человек, –
приветствовал меня один из врачей на чистом русском.
– Ну-с, как мы себя чувствуем? –
вторил второй, в голосе которого тоже не было и намека на
акцент.
– А вы кто? – невольно
вырвалось у меня, вместо вежливого приветствия и ответа на
вопрос.
– По нам разве не видно?
– развел руками первый. – Твои лечащие врачи, разумеется.
Кто ж еще?
– Я доктор Петров, – подхватил
второй. – А он – доктор Иванов.
– А где пришельцы?
– Какие пришельцы? – пожал
плечами Петров.
– Не видели мы никаких
пришельцев, – вторил коллеге Иванов.
– Ну как же, здоровенные такие,
с серой кожей, – стал объяснять я. – Они мне операцию
делали. Я их видел так же, как сейчас вас.
– Ты что-то путаешь,
– покачал головой Иванов.
– Вот только психа из меня
делать не надо, – возмутился я. – Операция была точно.
Вон, у меня все тело в шрамах. Значит, и пришельцы были. А вот вас,
мои лечащие врачи, убей, не помню. Ну-ка живо говорите: где мы
находимся? И что за дрянь удерживает мою спину? И почему перед
глазами теперь то и дело мелькают какие-то надписи? И чего это за
система такая искусственно-интеллектуальная –
открытой волны?
– Тьфу ты, вот и поговорили, – в
сердцах топнул ногой Петров и неожиданно зло рявкнул на коллегу: –
Ну чего столбом стал, вырубай его, к хрустам свинячьим!
– Не ори, не на плацу, – фыркнул в
ответ Иванов. Но к моей лежанке подошел и, согнувшись, набил
короткую комбинацию на выдвинувшейся из столешницы клавиатуре.
Я почувствовал, как в спину вошло
жало иглы, и фигуры стоящих рядом «докторов» тут же стали
расплываться, превращаясь в бесформенные белые пятна и сливаясь с
окружающей белизной. Веки налились свинцовой тяжестью и прикрыли
заслезившиеся глаза. Слух сопротивлялся дольше зрения, и сквозь
наваливающуюся сонливость, я успел разобрать несколько первых
реплик вспыхнувшей между гостями перебранки.
– Я этому анестезиологу твоему
руки поотрываю! – позабыв обо мне, зашипел на напарника
Петров. – Из-за его разгильдяйства вся операция псу под хвост!
Надо же такой замечательный экземпляр и на таком пустяке
запороть!