Со слов Рчифы, работа полотера
выглядела обыденно, как любой другой тяжелый физический труд. К
тому же управляющий обещал трижды в день кормить меня за счет
заведения первоклассными ресторанными блюдами: фирменными
завтраками, обедами и ужинами. Обнадеженный радушными посулами я
поначалу решил, что легко справлюсь с немудреными обязанностями.
Увы, этой решимости хватило ненадолго.
Закончив инструктаж, Рчифа вывел меня
в ресторанный зал, и я сразу приступил к работе.
С первых же минут я превратился во
всеобщее посмешище. Клиенты умирали со смеху потешаясь, как
неуклюжий полотер-неумеха пытается разминуться в узких проходах со
снующими взад-вперед официантками. Наглые длиннохвостые стервы и не
думали пропускать новичка, напротив, норовили пнуть острым носком
туфли или протянуть поперек спины хвостом. Трижды, забываясь, я
пытался ответить обидчицам, но юркие трунги легко уклонялись от
моих кулаков и с готовностью подставляли под удары подносы.
Несложно догадаться, что закончились все три попытки отстоять свое
достоинство для полотера одинаково плачевно. Я перевернул три
подноса, вывалил их содержимое на пол, и трижды подвергся жестокой
порке хвостом управляющего. Во время экзекуций, сатанея от боли, я
отчаянно звал на помощь и умолял вызвать полицию, но мои вопли у
окружающих вызывали лишь взрывы хохота. А Система откликалась на
страдания потоком тревожных сообщений о стремительно убывающей
шкале здоровья.
Частые избиения, ежеминутные
оскорбления и беспрерывное унижение быстро сломали непривычного к
тяжким испытаниям землянина. После третей порки я перестал обращать
внимание на презрительные взгляды и насмешки, научился
уворачиваться от прущих напролом официанток и не реагировать на
провокации. Лишь изредка, будто очнувшись от тяжкого забытья, я
вскидывал голову и затравленно озирался, надеясь перехватить в зале
хоть один сочувствующий взгляд, но неизменно натыкался лишь на
пустые, равнодушные глаза трунгов, безразличных к судьбе
презренного человечишки. К концу дня избитый и смертельно уставший
я окончательно смирился со своим жалким положением бесправного
полотера.
Отдраивать огромный зал во время трех
ежедневных больших уборок приходилось вручную, ползая по полу на
карачках. Под конец каждой такой уборки спину ломило – хоть волком
вой. А ведь еще приходилось в течение дня десятки раз наведываться
в зал для быстрого наведения чистоты под отдельными столами. При
большом наплыве посетителей полы пачкались, то здесь, то там,
практически ежеминутно, и бедняге полотеру некогда было даже спину
разогнуть.