За первые два дня работы я растянул
джинсы до размеров бесформенных домашних трико и протер в коленях
до дыр. А белую выходную рубашку превратил в серое, застиранное
рубище.
Жизнь моя превратилась в сущий ад, и
все же с бытовыми тяготами и лишениями я худо-бедно справлялся.
Навалившиеся физические нагрузки молодое тело переносило стоически.
А на испорченную одежду и вовсе было наплевать, потому как
красоваться полотеру в ресторане, все одно, не перед кем.
Гораздо сложней в работе полотера
оказалось терпеть ежедневные насмешки и издевательства, как со
стороны гостей, так и всего ресторанного персонала. И без того
жалкое положение забитого бесправного существа усугубляла моя
непохожесть на окружающих. В заведении Злюфы работали одни лишь
трунги, на фоне которых чужак-землянин выглядел белой вороной.
К человеку-полотеру относились как к
существу второго сорта, ненавистному всем прокаженному. Посетители
– не все конечно, а несколько злыдней завсегдатаев – изо дня в день
норовили подстроить какую-нибудь пакость. Официантки, стоило
замешкаться у них на пути, лягались, словно сбесившиеся кобылы,
или, что гораздо болезненней, норовили отдавить палец острым
каблуком. Все это происходило с молчаливого одобрения садюги
управляющего. Мне некому было жаловаться, приходилось стиснуть зубы
и терпеть.
На раздаче, где официантки забирали
подносы с заказанной едой, мне могли выдать завтрак или обед, или
ужин в зловонной тарелке, предварительно вымазанной вчерашними
тухлыми помоями. Малейшее же недовольство ужасным положением изгоя
беспощадно каралось Рчифой, против увесистых кулаков и хлесткого
хвоста которого я был бессилен.
И лишь по ночам, закрывшись в
крошечной коморке, и рухнув без сил на старую скрипучую
раскладушку, я наконец оставался наедине сам с собой. Перед сном
неизменно вспоминал свою предыдущую жизнь в Москве, такую
невообразимо далекую и безвозвратно потерянную. Горючие слезы
непрерывным потоком катились из глаз, но я их не замечал.
Замученный дневными хлопотами, я без оглядки бежал от жестокой
реальности и искал утешение в спасительном омуте памяти.
Там, в земной жизни, у меня тоже не
всегда все было гладко. Случались проблемы и в непростых
взаимоотношениях с любимой девушкой, и по бизнесу, и всякие бытовые
неурядицы. Но теперь они представлялись милыми забавными пустяками,
расстраиваться из-за которых просто смешно. Вот сейчас я попал, так
попал! По прихоти местного деляги меня, как котенка, выдернули из
привычного мира и поместили в другой – враждебный, чуждый и
непонятный. Я оказался на другой планете, где не только нет ни
друзей, ни родственников, а в принципе человеческое лицо увидеть
практически невозможно. Кругом одни лишь синие приплюснутые
узкомордые хари трунгов. И теперь, возможно, до конца своих дней
придется влачить жалкое существование живой игрушки, бесправного
раба, безропотно выполняющего хозяйскую блажь за миску супа…