Меня прошибает как ударом молнии.
Какие спонсоры? Какой к черту благотворительный фонд? Откуда он взялся?
Почему меня не предупредили? Я бы костьми легла, а не допустила участия сыновей в этих гонках.
Тем временем от гостевой трибуны идет мужчина в сопровождении двух телохранителей. Протискиваюсь ближе и хватаюсь за бортик, стискиваю металл до рези в ладонях.
Знакомый силуэт, знакомая походка. За восемь лет Громов изменился, возмужал. Черты лица стали резче, легкая небритость превратилась в темную жесткую щетину. Я даже представляю, какая она наощупь...
И так широкие когда-то плечи стали еще шире, костюмная ткань плотно облегает хорошо развитые мускулы. Его жесты тоже до боли знакомы и так когда-то любимы...
Громов улыбается и машет подбежавшим репортерам. Щелкают вспышки фотокамер, а мои глаза заволакивает пеленой.
Та же изогнутая верхняя губа, те же приподнятые вверх кончики, отчего улыбка у Громова получается широкой и открытой. И глаза те же синие...
Ну какой же это Мартин, Господи...
Он подходит к пьедесталу, в руках золотой кубок и три медали на золотых лентах. Мои мальчики стоят втроем на возвышении с номером один и во все глаза смотрят на подошедшего к ним мужчину. Во все три пары глаз, синих, как штормовое море...
Ноги отказываются держать, к горлу подкатывается комок. Мои дети так похожи на своего отца, как будто их с него срисовали. Я всегда это знала, но сейчас это особенно хорошо видно, когда их отец стоит так близко, совсем рядом.
Потому что он не Мартин. Он Марк, которого объявили погибшим, но которого я лично своими руками вытащила из разбитого спорткара восемь лет назад.
Марк Громов, отец моих детей.
***
Громов застывает с кубком в руках и напряженно всматривается в своих сыновей.
— Вы чьи? — спрашивает он надтреснутым голосом. Оборачивается к тренеру. — Откуда взялись эти дети?
Тот ошалело моргает, поскольку по его мнению все очевидно. Оттуда же, откуда и все.
— Из поселка, — насупившись, отвечает вместо тренера Мирон, — мы на гонки приехали.
— С кем приехали? — уточняет Громов. — Где ваши родители?
— Мы приехали с мамой, — отвечает Макар, открыто давая понять, как ему не нравится этот допрос.
— И где же ваша мама?
Мальчики переглядываются и непонимающе смотрят на Громова. Матвей ищет меня глазами и сразу же находит.