— Вот она! — радостно восклицает мой младший сын.
Громов разворачивается и вперяется в меня сверлящим взглядом.
— Вы мама этих детей? — спрашивает он, грозно наступая, и я синхронно пячусь назад.
— Д-да, — пытаюсь сохранить остатки самообладания и гордо вскидываю голову.
— А где их отец?
— З-зачем он вам?
— Я хочу знать, почему ваши дети так похожи на моего брата? — продолжает надвигаться Громов, и я оказываюсь вдавлена коленями в низенький бортик.
«Потому что это ты. Потому что ты не Мартин, ты Марк. Отец моих детей»
Но вслух я говорю совершенно другое.
— Вы ошиблись, господин Громов. Мои дети никак не могут быть похожи на вашего брата.
Марк грозно нависает всем своим мощным торсом, переплетает руки на груди и сверлит меня испепеляющим взглядом. А я смотрю мимо него, где три его маленькие копии точно так же переплетают руки и впиваются в меня жадными взглядами.
Перевожу взгляд на Марка и вздрагиваю. Черт возьми, к этому меня никто не готовил. К тому, что мои дети могут смотреть так требовательно и выжидательно, я уже привыкла. Но я абсолютно не готова к точно такому же взгляду их взрослой копии. Пугающе идентичному.
Или, если уж придерживаться исторической справедливости и соблюдать хронологию, то не копии, а оригинала.
Теперь не три, а целых четыре пары синих глаз ждут объяснений. А из моей головы все мысли будто ветром сдуло.
Дело в том, что их папа это наша общая боль. Вопросами об отце мои мальчики атакуют меня с тех самых пор как начали говорить.
Когда они были совсем маленькими, я выкручивалась как могла. Отвлекала, переводила разговор на другие темы. В общем, всячески юлила и трусила. Но потом дети подросли, и у нас состоялся серьезный взрослый разговор.
Я постаралась объяснить им, что мы с их папой недолго встречались, потом поняли, что чувства прошли, и расстались. Их папа уехал далеко-далеко, не зная, что у него родились стразу три сына. Никаких точных сведений у меня о нем нет, никаких подарков и памяток не осталось кроме красивого имени Епифаний.
Сначала мои мальчики были полны решимости его отыскать и приставали с тысячей вопросов начиная с внешности отца и заканчивая его размером ноги. И здесь я без зазрения совести подробнейшим образом описала им Еврипида, который вот уже столько лет каждый месяц делает мне предложение руки и сердца. Это у нас даже превратилось в своеобразный ритуал.