Это была трагедия всей её жизни, она даже к ведунье ходила,
снимать венчик безбрачия. В итоге два раза снимала деньги с карты,
а венчик, видимо, остался, поскольку брака так и не наметилось.
Именно любовные неудачи и связывали подруг, но это были неудачи
разного рода. Даже противоположного.
Сонечка безумно хотела замуж, хотела ещё со школы, со времён
неоперившейся юности, когда люди хотят всяких невозможных волшебных
вещей, чувствуют, как мир открывает им все свои дороги, уверены,
что их ждёт успех, и везде, где бы они ни появились, их примут с
распростёртыми объятьями.
Сонечка же мечтала только об одном виде объятий – брачном. Но
судьба ей отказывала, отказывала с неумолимым постоянством, не
давала даже шансов, даже отдалённых намёков на возможность услышать
вожделенный марш Мендельсона.
Проблемы Лоры были другими. Замуж она не стремилась. Ей хотелось
непрерывного обожания, всё время продолжающегося конфетно-букетного
периода, дорогих подарков, приятных походов в рестораны – и лучше,
чтобы эти походы осуществлялись где-нибудь за границей родины.
Против родины она ничего не имела и переезжать из неё бесповоротно
цели не ставила, просто романтика, приправленная экзотикой, всегда
острее.
Но судьба была неумолима и к Лоре. Как назло, ей встречались
мужчины с самыми серьёзными намерениями. Она без сожаления
отказывалась от их руки и сердца, не пренебрегая, впрочем, другими
органами. Секс она любила и уважала, но была уверена: к серьёзным
намерениям нужны ресурсы совсем другого уровня. Проще говоря, Лору
не устраивали доходы и статус претендентов. Она стойко продержалась
до двадцати трёх лет, выучилась на товароведа, работала и вообще
была исполнена самостоятельности и не обделена вниманием сильного
пола, и всё-таки выскочила замуж. На этот раз ресурсы были хорошими
– Мусатов был директором мясокомбината.
Но он оказался неистовым бабником. Пять лет, пять долгих лет
Лора терпела как могла, приструняя свою гордость, но поймав
муженька на двадцатитысячном подарке какой-то пигалице… Это было
нежное, тонкое кольцо с воздушными завитками, усеянными
бриллиантиками. По центру благородно сверкал аккуратный
изумруд.
Лора плакала навзрыд, представляя, что это изумрудное сияние –
лишь жалкая толика всего того, чем её обносят. Сама она таких
подношений не видела давненько. Мусатов не скупился на еду, но о
подарках и не вспоминал. Лора начинала полнеть, а
изумрудно-бриллиантовый дождь сыпался на каких-то бессовестных
сучек!