Через полтора года Лоре подвернулся Олег. Спокойный
интеллигентный врач-офтальмолог из «МедПлюс». Звёзд с неба он не
хватал, но зарплата впечатляла, и жил он в шикарной трёшке в самом
центре. Он красиво ухаживал. Лоре всё так нравилось, что её желание
переехать в трёшку боролось с желанием растянуть все эти
удовольствия – романтические свидания в Свечном уголке ресторана
«Эльмира», катания на лодке с сервированным столиком, букеты,
абонемент в бассейн и сертификат в ювелирку.
Однако Олег не стал затягивать с предложением.
Свадьба была роскошной (всё познаётся в сравнении, только теперь
невеста осознала, каким прижимистым был её первый жених,
мясник-крохобор!), а после свадьбы Лору ждал сюрприз со знаком
минус. Олег оказался садистом.
Ничего подобного Лора не могла и предположить, он был даже
преувеличенно галантен и предупредителен. Пока они не
расписались…
Получив в первый раз хорошую затрещину в постели, Лора обалдела
до онемения. Но конечно и представить не могла, что скоро будет
ходить с рассечённой губой и думать, чем замазать подбитые глаза.
Синяки отвратительно маскируются, тонируй сколько хочешь, а
припухлость остаётся, и каждому понятно, что это не от недосыпа, а
самый настоящий, хоть и замазанный, фингал!
После каждого мордопобоя Олег клялся, что ничего подобного не
повторится, объяснял всё какими-то длинными медицинскими терминами,
тяжёлым детством, свойствами психики, не зависящими от наших
желаний, а Лора не верила и терпела только из одного побуждения:
кредитного.
Олег выплачивал кредит, сдуру взятый ею на двадцатидневный
теплоходный тур, когда она пыталась развеяться после развода с
Мусатовым. Она тогда как раз похудела, и ей хотелось в свет, а тут
подвернулся этот тур. Теплоход был красивым, но программа утомила.
Все эти экскурсии и «зелёные стоянки» так и не отвлекли её от
грустных мыслей и недовольства собой. Как она могла повестись на
Мусатова! Зачем терпела его выходки целую пятилетку!
Ещё год пришлось терпеть Олега. До выплаты.
Лора благодарила бога и свою жадность, что не успела продать
«душегубку», выставив, как выразилась Сонечка, «конскую» цену.
Сонечка приглядывала за квартирой, а когда приезжала избитая
подруга, ужасалась и сочувствовала. Правда, ужасалась она не с
возмущением, а с каким-то забавным даже волнением, сочувствовала же
чуть ли не с завистью.