Но… зачем? Я ведь только что сама предложила ему подставить шею! Что мешает ему принять предложение и выпить мою кровь всю, до последней капли?
Он – твоя единственная надежда выбраться отсюда живой, напомнила я себе. Потому что вряд я ли смогу убежать от его брата, учитывая, как быстро тот перемещается в пространстве.
Решительно провернув замок в двери, я потянула ее на себя и зачем-то принюхалась. Разумеется, ничего не почувствовала и, осторожно, каждую секунду готовая захлопнуть дверь, выглянула в помещение палаты.
Ничего и никого, кроме двух развороченных больничных коек, одна из которых все еще была завешена занавеской.
– Герман… Д-данилович? – ломающимся голосом позвала я, отгоняя образ скелетообразного зомби, в которое превратился наш математик.
Со стороны окна донесся какой-то еле слышный звук, нечто среднее между вздохом и стоном. Уже не раздумывая, я бросилась туда.
Он сейчас совсем слабый – уговаривала себя. Главное, попытаться добиться от него понимания прежде, чем он наброситься на меня. Пробудить в нем профессорский разум. Ну, или хотя бы человеческий.
На всякий случай я подхватила швабру, стоящую у стены, и выставила ее палкой вперед, как копье.
– Герман Данилович… – позвала уже громче, огибая собственную кровать. И тут же увидела ногу в ботинке и спущенной гармошке носка. При звуках моего голоса нога дернулась и глухо стукнулась носком ботинка в пол.
Живой – подумала я то ли со страхом, то ли с облегчением.
И то, что лежит на животе – это даже хорошо. Услышит мое предложение раньше, чем увидит меня, и ему опять снесет башку. Хотя... если он чувствует «запах моей крови», мне это не поможет.
Вторая нога Бессонова была согнута в колене, будто он пытался подняться и не смог. Глотнув слюну, я подняла глаза выше. Окно с широким выбеленным подоконником было приоткрыто, и оттуда, развевая шторы, задувал в палату холодный осенний, ночной ветер. Рядом с окном валялся опрокинутый стул, в его спинку вцепилась левая рука Бессонова.
Что он хотел сделать? Залезть на подоконник? Позвать на помощь из окна? Выброситься из него?
В любом случае, что бы он ни хотел, он явно не нашел в себе силы сделать это.
Судя по абсолютно неподвижной позе, он сейчас вообще не был способен ни на что, еле-еле цепляясь за жизнь. А значит, и мне ничего не угрожает – решила я и смело шагнула ближе.