Время шло. И зачеркнутых, отработанных часов становилось все больше.
– Слышь, а что ты имел в виду, когда сказал, что я сдохну как собака? – как-то спросил Ивана лейтенант. – У тебя были такие глаза, будто… даже не знаю, как и сказать-то…
– Я просто знаю, как ты умрешь, – ответил Иван.
Калашников вылупил глаза:
– Ты чего, братишка? Крыша поехала?
– Да нет, – парень пожал плечами. – Просто сильно ты меня тогда довёл, перемкнуло у меня. А в такие моменты со мной бывают всякие чудеса…
– И что же тебе привиделось, – лейтенант криво усмехнулся.
– Ну… – Иван замялся. – Я просто знаю, что тебя убьют в драке. И что это будет страшная, но мгновенная смерть…
Калашников недоверчиво хмыкнул:
– Понятно. Когда меня на войне замыкало, и не такие глюки мерещились. Даже без шмали так заворачивало – только держись… Хотя, – добавил он, подумав, – хорошо, если бы так. О такой смерти только мечтать можно.
И тут Иван впервые увидел, как лейтенант улыбнулся.
Этот разговор был за три месяца до долгожданного дембеля. И буквально перед тем, как Иван получил документы на увольнение, с лейтенантом случилось страшное…
* * *
Сорокалетний Степан с говорящей фамилией Первачев работал полковым кочегаром, отличаясь отменным трудолюбием и беспробудным пьянством. Помимо основной работы, в свободное от запоев время Степан гнал свой фирменный самогон, который славился на весь полк – полстакана валили наповал любого, а утром человек просыпался со светлой головой, как будто и не пил вчера. Посему продукция Первачева ценилась всеми без исключения, даже трезвенниками, которых можно было по пальцам пересчитать. Отблагодарить за услугу литровкой кочегарова «первача» было высшим проявлением хорошего тона. За этой местной валютой и захаживал иногда в кочегарку непьющий Калашников.
Бывало, что и засиживался за чашкой чая допоздна у любившего поболтать кочегара. В тот раз – слово за слово – крепко поспорили они о бойцовских качествах догов.
– Ко мне в дом дальше ограды не пройдет ни один чужой. Мой Самсон убьет любого на месте! – грохнув кружкой о тумбочку, заявил слегка поддатый Первачев.
– Опять же, Степан, ты неправ, – качнул головой Калашников. – Спорю на десять литров твоего самогона – я зайду к тебе в дом с голыми руками.
Здоровенный кочегар, сам похожий на красномордого дога, хлопнул себя по коленям и оглушительно расхохотался: