Я криво усмехаюсь.
- Посмотрим на твоë поведение.
- О-о... Владан Романович, я обещаю вам клятвенно, что буду очень, очень хорошей и послушной девочкой...
- Да, что-то в этом духе. Дэну я сейчас скажу, чтобы тебя не беспокоил больше. А ты пока собирайся. Всë, до связи.
19. Глава 19. Окошко в клеточку
Даша
Утро встречает меня головной болью и ощущением усталой разбитости. Не говоря уже о болезненной промежности с остаточным послеродовым кровотечением. Набухшая грудь непрерывно ноет, и кажется, что у меня даже небольшая температура... Но сейчас этот дискомфорт меня совершенно не волнует.
Я думаю. Очень напряженно и усиленно думаю о том, что мне вообще предпринять, глядя в унылое зарешеченное окно.
Санитарка Люся, как и обещала, заглянула ко мне ночью после ухода Князева. Сказала, что нервы он тут всем основательно потрепал - особенно заведующему. Тот потом еще пару часов шумно топал туда-сюда в кабинете и периодически матерился.
- Говорят, главврача после обеда ждут теперь, совещание какое-то будет, - шепнула она украдкой. - Мне тут нельзя оставаться, Дашенька, на пенсию уже отправили... но я хотела сказать тебе - бумажку вот возьми, с адресом моим и телефоном. В любое время звони, да и в гости, если будет желание, заглядывай - хоть днем, хоть ночью... помогу чем смогу! У меня теперь времени много, девать некуда.
Я удивленно моргнула. Днëм и ночью? Ничего себе... от пожилого человека это очень и очень щедрое предложение.
- Спасибо, - обняла ее, пряча бумажку в карман больничного халата, и с легким замешательством пробормотала: - Вы так добры ко мне, Люся, а я ведь вам совсем посторонняя. Не перестаю этому поражаться...
Санитарка тяжело вздохнула и посмотрела на меня усталыми светлыми глазами из-под морщинистых век, слегка набрякших от долгой бессонной ночи.
- Раз уж ты спросила... причину скрывать не стану, Дашенька. На дочку ты мою похожа очень. Глаза... волосы... даже манеры и характер - всë напоминает о ней. Даже страшно как-то такого сходства. Любила я ее... так сильно любила...
- А что с ней сейчас? - осторожно спросила я.
- Погибла она давно, уж два десятка лет с лишним назад как прошло. Авария, - Люся понимающе качнула головой, заметив ужас на моем лице. - Ты меня не жалей, пережила я боль свою и смирилась. Такова жизнь. Но настоящее материнское сердце свое дитя всегда помнит. Не существует для него времени.