- Я не хочу, - качаю головой. - Никуда не поеду, пока мой сын не окрепнет.
Кустистые брови Александра Леонидовича подпрыгивают аж до самых волос. А сам он заметно мрачнеет - наверное, из-за перспективы не так быстро избавиться от проблемной пациентки.
- Тогда отказ в свободной форме пишите, - не очень довольно говорит он. - Чтобы у нас было основание для этого перед вашим мужем.
- Напишу! - быстро соглашаюсь я и неуверенно интересуюсь: - Скажите, а вообще... он может использовать мои проблемы с памятью, чтобы принимать такие решения за меня? Объявить недееспособной..?
Заведующий на секунду снова превращается в самого себя. Смотрит на меня сверху вниз, как на полную дуру.
- Недееспособным человека можно признать только через суд. Зачем эта ерунда вашему мужу? Сериалов поменьше смотрите! Так... давайте быстренько глянем вас... потом еще разок окситоцином прокапаем...
Женщины из его «свиты» суетливо измеряют мне температуру и давление, мнут живот, проверяя состояние матки, и ставят капельницу. И после ряда стандартных вопросов Александр Леонидович уходит.
А спустя час - ровно в девять утра, когда меня наконец переводят в стационар, - в роддом снова врывается Князев.
Я не сразу узнаю его в больничном халате, тесно облепившем широкие плечи. И испуганно вздрагиваю, когда он вдруг опускается рядом на мою кровать.
- Даша... - шепчет, жадно заглядывая в лицо. - Маленькая моя, ну как ты..?
От неожиданности я вжимаюсь спиной в стенку и даже немного цепенею, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Неудивительно, что он понимает мою реакцию абсолютно неправильно.
Пару мгновений Князев жестко играет желваками. Потом встает, выдавая внутреннее смятение... и наконец, рвано взъерошив пятерней свои густые темные волосы, напряженно интересуется:
- Ты боишься меня?
- Н-нет, - осторожно отвечаю я и быстро роняю взгляд на собственные руки.
После того, что я слышала ночью о планах мужа насчет этой его ненормальной Нонны, у меня нет ни малейшего желания беседовать с ним по душам. Пусть думает обо мне, что хочет. Так для меня даже лучше. Пусть Владан расслабится, считая, что его наивная фиалковая женушка ничего не понимает, и сам покажет себя во всей красе.
Правильно Люся советовала, что нельзя сейчас позволить ему запудрить мне мозги красивыми словами. Или угрозами. Важны лишь действия. Они - отражение его истинной натуры, которую мне, как оказалось, только сейчас предстоит узнать по-настоящему. Без розовых очков пылких чувств к нему.