Эх, что за мания у меня вляпываться на ровном месте, а?!
Почему в космосе такого не наблюдалось?!
Или, все-таки, наблюдалось?!
Пообщавшись с полицией, вернулся в гостиницу и выписался,
нафиг.
Дело оказалось странно-резонансным, так что, ну его, обязательно
кто-нибудь и полиционеров сдаст меня, а общаться с той гнилой
братией, что мужественно называется «журналистами» - «да к такой-то
матери», как любил говорить один знаменитый переводчик!
Покидав шмотье в сумку через плечо, распрощался с Аидой,
плюхнулся на сиденье подъехавшего такси и придремал.
Гм.
Уснул.
Чтобы проснуться голым, связанным и мокрым!
Не, Италия не познавшая комиссара Каттани – это кошмар!
Оглянувшись по сторонам, тяжело вздохнул.
Судя по отсутствию связи, запаху крови и льющемуся откуда-то
высоко сверху свету, я явно в подвале, но точно – не винном,
слишком холодно, слишком плохая вентиляция и слушком
многозначительно торчат из стен блестящие, словно специально
отполированные, крючья, на которых так удобно держать мясные
туши!
Страшно, душно и холодно – это из плохого.
Из хорошего – нейроузел уже оценил прочность веревок как
«нижесреднего», а вот прочность стула-табурета, наоборот,
«вышесреднего», так что, в случае чего, у меня будет три дубинки,
для голов тех, кто меня сюда припер!
Ну и совсем уже замечательной новостью был тот факт, что
разлитой боли в этой комнате хватало для неслабого такого
некромантского ритуала!
К магии мертвых у меня предрасположенности не было, но замутить
какого-никакого зомбака-упырявичуса, это я с радостью, это я
запросто…
Мои телоджвижения привлекли внимание охранника, стоящего за
дверью и…
Сидящий напротив меня дедок явно попутал берега!
- Отныне, как ты понимаешь, все свои «игрушки» ты будешь сдавать
моему человечку… - «Дон Пидрон», как я прозвал дедулю, широко
улыбнулся, демонстрируя развитие стоматологических технологий на
одном, отдельно взятом, дедуле. – Думаю, ты понимаешь, что
вариантов у тебя немного… Сбежать-то ты сможешь, но вот с родными
попрощаешься!
Я аж прослезился!
Мне двадцать минут мяли бока, тридцать минут объясняли, как это
прекрасно, что я до сих пор жив, но все-таки скатились до угрозы
ближним!
- Не лыбься! – Мне прилетело снова справа налево, по уже и без
того заплывшему левому глазу. – Синьор…
- Может пойти на йух! – Четко проговорил я по-русски и
макаронники слегка взбледнули.