Нет, особо «русская мафия» ничем в это время не славна, не после
90-хх чать поди, но связываться с нашим братом, европейцу всегда
было больно.
Их фашистские идеалы спасовали перед итальянскими коммунистами,
а тут…
Впрочем, дедок был явным фашиком, потому как услышав русскую
речь сразу подобрался, как змей и махнул кулачком, в котором до сих
пор сжимал три моих обугленных колечка, которые на нем почему-то не
действовали.
Мелькнул кинжал и избивающий меня амбал в синей джинсе с
удивлением принялся рассматривать свою беспалую правую гробарку, на
которой танцевал сине-зеленый кладбищенский огонек.
Секунд пять рассматривал, а потом начал орать.
Нейроузел активировал выращенные импланты и мир замедлился.
Вот дедок соскакивает со своего места, роняя табурет, тянет руку
к кобуре, но, передумав, разворачивается и бежит к выходу.
Наверное, решил, что сейчас я его тут и оприходую…
Глупый…
Дождавшись, когда за Пидроном закроется дверь, еще раз огляделся
по сторонам и вздохнул.
Пусть бежит.
Пусть хорошо бежит, далеко, пусть собирает народ, пусть
готовится вернуться в этот подвал с поддержкой, а я…
- Ради святой Девы…! – Избивавший меня бык, на останках коленок
дополз до меня и повалился в ноги. – Защиты…
Ну да, ну да, привычка мелкой мрази, каждый раз взывать к
святым.
Ну, да на тебя у меня особые планы, бычара…
Схватив оплывающую воском тушку за воротник, отшвырнул ее в
центр комнаты, прямо в квадрат света, падающего из далекого
окна.
Я то – русский…
Только я не добрый русский!
Подчерпнутые из простейших разделов «некромантии» знания, легко
сплелись в единую сеть, упавшую на оплывающего макаронника,
сплелись в кокон, который выл так, что даже мне стало его чуть-чуть
жаль, но ровно до того момента, как из земли начали вырываться
полупрозрачные, белые, желтоватые и голубоватые, фигуры людей.
Многих людей!
Каждый призрак проходил сквозь меня, словно благодаря, потом
касался кокона, добавляя ему громкости, а потом взмывал к квадрату
света, растворяясь в нем с легким вздохом облегчения.
Мужчины, женщины, дети…
В этом подвале много и со вкусом мучали…
С каждым прикосновением кокон рос.
Орал.
И рос.
А потом лопнул гнойным нарывом, являя свету крохотную, но
ослепительную звездочку.
- Фас. – Вздохнул я и сел на пол своей камеры, чувствуя, как
земля подо мной тоже вздыхает с облегчением, очистившись и от
крови, и от грешников, и от невиновных.