— Рональд, — ответил Горбачёв
без тени улыбки, но с какой-то новой теплотой в голосе, — эта
встреча уже изменила многое. Мы показали миру — диалог возможен. И
это только начало.
А когда переговоры
завершились, то оба знали — ни одна проблема не решена до конца. Но
главное уже произошло — рухнула стена недоверия между двумя
сверхдержавами.
В итоговом же коммюнике
прозвучали привычные дипломатические формулы — о продолжении
диалога, новых встречах, стремлении к миру. Но журналисты уловили
главное — надежду… Надежду на перемены. И когда самолёты Рейгана и
Горбачёва взмывали в небо над Женевой, оба лидера знали — они ещё
встретятся. И тогда разговор будет уже не о противостоянии, а о
будущем всего мира.
Тем
временем
Стерлинг сидел в своем номере,
склонившись над диадемой царицы Библоса, словно над картой
затонувшего мира. Лампа бросала тусклый, желтоватый свет, и древнее
золото вспыхивало в его ладонях призрачным пламенем. Камни в оправе
мерцали, будто хранили в себе память о звездах, давно исчезнувших с
неба. Он провел пальцем по тонким завиткам орнамента — металл был
ледяной, неподкупный, как сама вечность.
— Черт побери... — выдохнул
он, и голос его утонул в шелесте старого ковра. — Это же
совершенство...
В углу комнаты, как черная
глыба страха, стоял саркофаг Ахирама, накрытый тяжелой тканью. Даже
под покрывалом он источал тревогу — давящую, липкую, почти
осязаемую. Стерлинг пару раз подходил ближе, но каждый раз спина
покрывалась мурашками, а ноги сами несли его прочь. Казалось,
саркофаг смотрит на него сквозь века.
Но вдруг раздался стук.
Стерлинг вздрогнул так, что чуть не уронил диадему. Он молниеносно
спрятал ее под платком.
— Кто там? — его голос
прозвучал резче, чем хотелось бы.
— Room service, сэр, —
отозвался кто-то за дверью с легким немецким акцентом.
Стерлинг нахмурился — он не
ждал никого. Подкрался к двери и осторожно заглянул в глазок — двое
в униформе отеля стояли плечом к плечу. Но что-то в их взглядах
было не от мира сего — слишком прямые спины, слишком жесткие
лица.
— Я ничего не заказывал, —
сказал он сквозь дверь.
— Руководство попросило нас
проверить сантехнику, — ответил один из них, улыбаясь уголками губ.
— Имеются жалобы на протечку от соседей.
Стерлинг почувствовал, как
внутри все сжалось в тугой узел. Инстинкт вопил — «Беги!», но разум
твердил — «Паранойя». Кто вообще мог знать о находках? Он приоткрыл
дверь на цепочке — и тут же в щель скользнул ствол
пистолета.