В комнате повисла тишина —
плотная, как дым после выстрела. Переводчики спешили уловить не
только слова, но и напряжение между строк. Горбачёв невольно сжал
кулаки под столом — этот жест не ускользнул от взгляда
Рейгана.
Два мира встретились лицом к
лицу. И каждый знал — за этими дверями решается судьба
планеты.
— Мистер президент, — начал
Горбачёв, отчётливо выговаривая каждое слово. — Мы можем до
бесконечности обмениваться упрёками. Но разве не лучше подумать о
том, что нас объединяет? Мы оба — отцы, деды. И оба хотим оставить
после себя мир, где дети не боятся ядерной ночи.
Рейган замолчал. Его взгляд
стал тяжёлым, почти изучающим. В этот миг он увидел перед собой не
врага, а человека — усталого, но не сломленного.
— Вы правы, — наконец сказал
Рейган негромко. — Давайте попробуем говорить о будущем, а не о
прошлом.
Переговоры же шли до позднего
вечера. За закрытыми дверями особняка обсуждали контроль над
вооружениями, Афганистан, права человека, торговлю — темы, на
которых ломались копья и дипломатов, и генералов. Позиции
расходились резко, но между двумя лидерами постепенно возникало
нечто большее, чем дипломатия — искра взаимного
уважения.
А на следующий день произошёл
эпизод, который потом назовут поворотным моментом всей встречи. Во
время короткой паузы Рейган предложил прогуляться по саду.
Женевский ноябрь был прохладен и прозрачен, над озером висел лёгкий
туман, а вдалеке белели Альпы.
— Михаил, — впервые перешёл на
имя Рейган, — позвольте рассказать одну историю. Когда я был
губернатором Калифорнии, часто летал на вертолёте над
Лос-Анджелесом. Смотрел вниз и думал — миллионы людей живут своей
жизнью, мечтают о счастье для семьи. Русские, американцы, китайцы…
Разве наши мечты так уж различны?
Горбачёв шагал рядом молча.
Его лицо стало задумчивым, даже жёстким.
— Рональд, — произнёс он
наконец, — в детстве я жил в деревне на Ставрополье. Мой дед прошёл
через гражданскую и Великую Отечественную войны. Он говорил —
«Миша, война — это когда матери плачут на всех языках одинаково». Я
никогда этого не забывал.
Они остановились у перил
террасы. Внизу лежало озеро, за ним — снежные пики. Протокол исчез
и остались только два человека с грузом мира на плечах.
— Михаил, — Рейган говорил
тихо и твёрдо, — несмотря на все разногласия, я верю в вашу
искренность. Я готов работать вместе ради мира.