Фрамер был как раз из таких. Уор по крови, имперец по духу.
Родителей никогда не знал, вместо родителей были наставники в
военном приюте – строгие, но справедливые. И понимающие. Это не
обычный сиротский приют, где всякая дрянь порой творится –
заложников и детей погибших легионеров растили отставники, растили
как собственных детей. И воспитанники за своих наставников были
готовы глотки перегрызть.
Конечно, на совершеннолетие трибун получил своё личное дело, где
было всё о том, откуда он… Но предпочёл сжечь, не читая. К чему
забивать себе голову всякой дурью? Нет у него ничего общего с
какими-то северными варварами. Не были они его семьёй и никогда не
будут – вся его семья вышла из стен военного приюта, да почти вся
упокоилась в земле от Закатного материка до Тёплого Берега.
- Сир, каждый здесь стоящий понимает, что нам не выстоять против
многократно превосходящего противника, - веско сказал Лабрик. – Под
угрозой даже Дорпат, что уж говорить о нас? Я считаю, что пока ещё
есть время, нам нужно попытаться спастись… спасти хотя бы часть
подразделения.
Фрамер досадливо скривился. Но про себя.
Лабрик был трусом, но производил хорошее впечатление. Когда он
говорил – он говорил вполне разумные вещи, говорил вещи, в которые
верилось. Не вызывал он отвращения, как некоторые. Он был
скользким, да, но скользким настолько, чтобы сойти за своего
парня.
- Здесь сотни раненых, - сухо произнёс Фрамер. – Вы предлагаете
их бросить?
- На войне не обойтись без потерь, – развёл руками Лабрик.
А вот это он зря.
- Мы не Тёмные, мы не приносим жертв, - отрезал орк. – Мы
умираем в бою, но не под жреческим ножом. А вы, сир Лабрик,
предлагаете не потери, но именно жертву. Гекатомбу.
- Если слабый ценой своей жизни спасёт…
Толпа легионеров глухо заворчала.
Ладно тыловики – там народ уже битый жизнью и пропитанный
цинизмом, хотя даже им не так уж и приятно было слышать такое
открытым текстом. А новобранцам и того больше - месяцами вбивали в
головы, что «легион своих не бросает». Что за них будут драться –
за пленных, за раненных, даже за мёртвых.
- Кажется, вы забыли слова присяги, сир.
- Но и вы требуете соблюдать её от тех, кто присягу не приносил!
– воскликнул Лабрик.
- Справедливо, - кивнул Фрамер, - Но это поправимо.
Трибун неторопливым шагом прошёлся до стоящей неподалёку стойки
с алебардами… А затем со всей силы пнул её, отчего довольно
основательную конструкцию отбросило прочь, и оружие разлетелось в
стороны. Фрамер поймал одну из алебард, высоко вскинул её и
заорал: