Он больше не улыбался. Стиснув зубы, смотрел в одну точку. Долго. Словно и вовсе был не здесь. А я не смел возразить. Знал, что Камышов был прав, да и лишний раз сдирать коросту с его незаживающего сердца совсем не хотелось. Так мы и молчали, сидя друг напротив друга, пока Леший первым не произнес:
— Я поначалу подумал, что показалось. Ну рили, че в этой Асе такого? — пожал он плечами, скользнув по мне стальным взглядом. Циничным. Выжженным дотла. Так смотрят люди, однажды потерявшие смысл в жизни. Мне было больно оттого, что так на мир отныне смотрел и Камышов.
— Лех, проехали, — закинув руки за голову, решил я замять тему, но Леший будто оглох.
— Согласись, на красавицу она не тянет. Бледная, как моль, да и стопудово проблемная.
Внутри все напряглось. Странное чувство, похожее на изжогу, но мне хотелось, чтобы Леший заткнулся, даже думать не смел так об Асе.
— Это факт, Илюх, — выдал он уверенно. — От хорошей жизни на домашнее не уходят: она либо больная, либо шизанутая.
— Так ты правду из Аси выбить пытался? — сглотнув, и сам не заметил, как сжал кулаки.
— Я на идиота похож? Да и давай начистоту, Луч, — Камышов нахмурился, — мне до ее секретиков дела нет.
— Тогда что?
— Проверить тебя хотел.
— Проверил?
— Ага. Все ждал, заступишься или нет.
— Ты же знаешь, я бы за любого заступился.
— Ты эту чушь себе почаще повторяй, — недоверчиво хмыкнул Леший, — быть может, и сработает.
Скорчив кислую мину, я передразнил Камышова.
— Ну а че, — развел он руками в ответ и заржал, — кто-то же лечит геморрой подорожником. Сила внушения — великая вещь!
Леха однозначно напрашивался сегодня на подзатыльник, но внезапно раздавшийся звонок спас его дурную голову.
— Пошли давай, клоун, — со скрипом отодвинув стул, я поднялся с места. — Из-за твоей проверки я сегодня голодным остался!
— Э-э, нет, — округлив глаза, с издевкой в голосе напел Леший. — Отсутствие аппетита – первый симптом влюбленного сердца. Плавали — знаем. Ты это, Рыжий, витаминчиков каких попей, — глядишь, и обойдется.
Я все же зарядил Камышову как следует, чтобы не болтал всякую ерунду. Леха лишь рассмеялся в ответ и всю дорогу от столовой до кабинета математики отчаянно подтрунивал надо мной.
Разумеется, на геометрию мы опоздали. Под монотонное ворчание математички заняли свои новые места. Я теперь сидел с Мишаней. Компания из призера всевозможных олимпиад и главного нудилы класса была, если честно, так себе, но, с другой стороны, где еще, если не рядом с Семеновым, мне было думать об учебе?