— Снегирева! — внезапно раздался знакомый голос за спиной. Слегка запыхавшийся. Взволнованный. Его.
Позабыв, что умела дышать, я вся сжалась.
— Давай договоримся на будущее, Ася, — между тем Илья подошел ближе — я слышала каждый его шаг. — Когда тебе звоню я, ты отвечаешь! Это понятно?
— Заведи себе мопса, Лучинин, и им командуй! — необдуманно резко я обернулась к Рыжему и с размаху угодила в изумрудный плен его глаз. Слишком добрых для подлеца. Чересчур встревоженных для человека, которому все равно.
— Мопса? — усмехнулся он, продолжая тяжело дышать, словно только что кросс пробежал. — Какого, к лешему, мопса, Ася?
— Ну, такого… рыжего, наверно, — замялась я, разглядывая веснушки на идеальном лице.
Широкие скулы, волевой подбородок, узкие губы, застывшие в нахальной полуулыбке, — нет, Лучинин точно был негодяем. Мерзавцам с пеленок везет с внешностью: они же, как плотоядные растения, своей миловидной мордашкой привлекают к себе доверчивых жертв, чтобы потом в одночасье сожрать их.
— Ася? — уличив меня за разглядыванием его золотистых ресниц, напомнил о себе Илья. — Рыжих мопсов не бывает.
— Я своими глазами видела, — возразила и тут же отвернулась к окну.
Замерзшее, слепяще-белое, пронизанное миллиардом лучистых искринок, оно мгновенно заставило меня пожалеть о своем решении. Но уж лучше было ослепнуть от яркого солнца, чем дотла сгореть от смущения.
— Олененок в солнечном свете, — насмешливо прошептал Илья, заметив, видимо, как я щурилась.
— Сам ты олень, Лучинин! — обхватив себя руками, прошипела я гадюкой. На смену стеснению в ту же секунду пришла ярость, но Рыжий лишь рассмеялся в ответ.
— Так называют мопсов бежевого цвета с абрикосовым оттенком. Думаю, именно такого ты и видела, а не рыжего.
— Ну ты и зануда, — фыркнула я нарочито безразлично и, вдохнув поглубже, постаралась обойти Илью. Куда и зачем — не знала, но стоять с ним рядом на расстоянии вытянутой руки было до невозможного неуютно.
— Нам с тобой в другую сторону, Снегирева, — все с той же насмешкой в голосе бросил мне в спину одноклассник.
— Не льсти себе, Лучинин! Нам с тобой не по пути! — задрав нос, ускорилась я, как вчера от гостиной до кухни. Понимала, что буду жалеть. Еще метров тридцать в таком темпе, и согнулась бы пополам. Но мой инстинкт самосохранения, по всей вероятности, на сегодня остался в Речном.