При попытке парировать его, мой изящный клинок разлетится на
куски. Но я не собирался позволять ему диктовать условия поединка.
Взмахнул краем плаща в сторону забрала мужчины, и пока он ничего не
видел, развернул тело, избегая удара.
Кончик его оружия прошел мимо моего носа меньше чем в пальце, но
этого хватило. Еще раз я отклонился от его клинка и ответил
собственной атакой.
Еще одна краткая червоточина, рассчитанная до совершенства,
размером не больше горошины. Кончик моего клинка прошел сквозь нее,
на этот раз пронзив бедренную мышцу.
Мужчина снова взревел от боли.
Однако, его сила поражала. Те, у кого пробуждено средоточие,
выдерживали значительные повреждения, прежде чем падали.
Но все же он заметно замедлился, раны сказывались, и исход боя
уже стал очевиден.
Единственное, что меня беспокоило, это не сделать победу слишком
легкой. Поэтому я позволил Косарю атаковать еще трижды, уклоняясь
от его попыток, словно он был обычным фехтовальщиком, а не почти
элитным бойцом, и выбирал момент для нанесения ран по своему
желанию.
В третий раз я снова ослабил его ногу до такой степени, что он
почти рухнул на помосте. Он удержался на одном колене и, не утратив
ярости, снова поднялся на ноги.
К этому моменту он должен был понять хотя бы частью своего
сознания, что превзойден. Но, похоже, полностью поверить в это не
мог. Он снова зарычал, швырнул щиток мне в голову, пытаясь отвлечь,
и попытался пронзить меня саблей.
Для меня эта атака выглядела предсказуемой. Конечно, она
отличалась скоростью, и другому человеку защититься было бы трудно.
Однако я уже начал двигаться, пригибаясь и используя плащ, чтобы
отвести его саблю в сторону, обращая его собственный импульс против
него.
На этот раз острие моей рапиры нашло точку на его плече. Снова я
открыл червоточину. Но теперь увеличил расстояние между началом и
концом, так что когда мой клинок пронзил его, он не углубился в
плечевые мышцы, а вместо этого вонзился в мозг.
Силы этого удара хватило, чтобы уничтожить несколько нервных
узлов у основания позвоночника.
И затем, как и прежде, я отпрыгнул, оставив Косаря практически
мертвым на ногах.
Толпа все еще ликовала. Они еще не поняли, что произошло. Но
затем, с непроизвольным выдохом, Ярослав Косарь рухнул на
помост.
Он сделал это с определенной грацией, сначала опустившись на
колени, затем упав вперед, а его доспехи загрохотали о дерево.