Позднее мне было мучительно стыдно за то, что я, неоднократно битая жизнью и приученная держаться всегда настороже, не распознала дьявольских намерений владелицы этого ангельского личика. Но в тот момент, когда я обнаружила летящую мне в голову тяжелую напольную вазу, я лишь пискнула от ужаса. На лестнице, в длинном и неудобном платье, у меня практически не было шансом избежать столкновения с импровизированным снарядом. Я лишь слабо и по-дурацки махнула рукой. Словно приказывала вазе пролететь мимо. А сама в этот миг судорожно пыталась подхватить нелепые юбки, не дающие даже шагу спокойно ступить.
Я так и не поняла, что произошло, отвлеклась на попытку побега и подняла голову, лишь когда холл огласил истеричный визг скандальной леди: ваза, так и не потерявшая ни единой веточки из стоявшей в ней композиции, вдруг изменила направление полета. И, наклонившись вперед, словно приготовившийся атаковать бык, помчалась в обратную сторону.
Зачем вернулась обратно королева-мать, я так и не поняла. Может, услышала голос истеричной леди и вернулась посмотреть, что опять произошло? Так или иначе, но едва мать Эльдана вошла обратно в холл, Олита метнулась к ней подстреленной птичкой. И… спряталась за спину своей повелительницы с визгливым возгласом:
— Эта ненормальная меня хочет убить!
У меня внутри все похолодело. Сейчас ваза попадет в голову королеве, а я — прямиком в местную тюрьму. В лучшем случае за покушение, в худшем — за убийство…
На крик истерички мгновенно, почти создав затор в дверях, вернулись все остальные. Тип в хламиде вскинул на уровень лица руки, и с кончиков его пальцев сорвался какой-то бледный поток то ли света, то ли энергии. Кэт побледнела и впилась глазами в проклятую вазу. Эльдан…
Ваза вдруг пропала. Словно кто-то щелкнул выключателем телевизора, и картинка на экране погасла. Лишь роскошный букет цветов и зелени будто сильным порывом ветра разметало по холлу. Даже до меня что-то долетело, я ощутила касание к волосам. А основное количество воды и флоры почему-то выплеснулась на голову зловредной Олиты.
На мгновение в холле воцарилась ошеломленная тишина. А потом… Потом раздался чей-то робкий, полузадушенный смешок. Кажется, типа в хламиде. Спустя секунд пять хохотали, нет, ржали как кони уже все. Да и было с чего: с совершенно мокрой головы леди Олиты, украшенной копной изломанных стеблей зелени и неизвестных мне цветов, ручейками стекала вода. На лицо, на грудь и на платье, стремительно терявшего свою элегантность. При этом на королеву, за чью спину пряталась эта мадам, не попало ни капли влаги и ни одного лепестка. Давящаяся смехом Каталина, выпалила извинения: