Разговор не обошёл вниманием и тёти-Олиного супруга, дядю Диму,
чей фотографический портрет улыбался со стены в зале. Рассказывала
о нём тётя Оля с тщательно скрываемой обидой и горечью, уверенная,
что юный её собеседник мало что в откровенных этих словах понимает.
Жека всё, конечно же, понимал — и старательно притворялся, что не
понимает, хотя делать это было совсем не просто. Всё там было
понятно. Как будто перед глазами возникла картина похорон, где
старые дяди-Димины друзья растерянно переглядывались среди хмельной
оравы новых, прилепившихся к их ушедшему товарищу месяц-два
назад.
Кто был дядя Дима, безответственная загульная скотина или
раздавленный хмельным недугом неплохой, но слабый человек, Жека так
для себя и не решил. Дядя не только скомкал и выбросил свою
бестолковую жизнь, он сделал куда хуже — сломал судьбу любившей его
чудесной женщине. Могло ли сложиться по-другому? Как знать.
— Ох, Женя, а ты уже совсем большой, — печально проговорила тётя
Оля, когда уставшее за день солнце начало свой путь к крышам домов.
— Так незаметно вырос… Вообще, так быстро всё… происходит…
Жека задумчиво и согласно кивал, а сам чувствовал, что ещё
немного, и он разревётся, как маленькая девочка. Пора, пора было
уходить, и Жека поднялся и ступил из кухни. И каждый шаг как будто
отдалял его от тёти на годы. Он знал, что скорее всего сюда уже не
вернётся — вместо него прибежит тринадцатилетний Женя Барсуков,
настоящий и бестолковый. Оно, конечно, и к лучшему. Тётя глядела на
него, стоя у кухонной двери. Хотелось подойти, обнять её, но Жека
знал, что тогда уж точно разрыдается, а это было ни к чему.
Он вывалился в подъезд и застучал сандалиями по лестнице. Горло
проглатывало один за одним большие горьковатые комки.
Улица встретила Жеку шумом. В крайнем подъезде высовывалась с
балкона растрёпанная старуха в пижаме, что-то кричала, грозила
кому-то кулачком. Из-за угла выглядывала малышня, на лицах сияли
ужас и восторг. Жека помнил эту сумасшедшую бабку, она всегда была
в пижаме и всегда кричала на детей с балкона. «Зачем ты кричишь,
старушка, — печально подумал Жека. — Перестань. Тебя давно уже
нет».
***
Красный набухший солнечный шар висел над морем, раздумывая,
булькнуться туда прямо сейчас или ещё повременить. Цикады
замолчали, и вместо них с крыши санатория кричали дурными голосами
чайки. Лёгкий ветер трепал плавки и полотенца на балконах.