Поддержка родного человека помогла мне немного прийти в норму. После чего моя жизнь превратилась в сплошную суету: я на автомате собирала вещи, оформляла документы, подавала заявление на развод. А потом улетела.
Уже стоя в аэропорту, я написала мужу огромное полотно и отправила в Telegram. Он не ответил. До сих пор.
Радостные аплодисменты вырывают меня из пучины мыслей. Снова смотрю в иллюминатор и вижу взлетную полосу. Москва…
Люди начинают подниматься со своих мест, я тоже следую их примеру. Выбираюсь в проход вслед за моим соседом и встраиваюсь в очередь. Из ручной клади у меня только небольшой черный рюкзак, чемодан я отправила в багаж. Поэтому, пройдя таможенный контроль, иду за своими вещи. Мне везет, мой темно-синий чемодан на колесиках появляется на ленте одним из первых. Забираю его и двигаюсь по просторным, светлым коридорам аэропорта к нужному выходу. По пути слышу объявления, доносящиеся из громкоговорителя, на разных языках. Меня пару раз толкают в плечо, спешащие куда-то люди. Надеюсь, что их ждут близкие. Потому что, если они так несуться по аэропорту, это как-то грустно. Мои шаги перемешиваются с множеством других, пока стеклянные двери не разъезжаются передо мной.
В толпе встречающих сразу замечаю рыжую макушку. Улыбаюсь во весь рот, когда появляется вся голова — брат, видимо, поднялся на носочки. Огибаю людей, идущих впереди, и бросаюсь в раскрытые объятья. Леша тут же прижимает меня к себе.
— Привет, мелкая. Как же давно мы не виделись, — он отрывает меня от земли. Кружит.
Я едва успеваю разжать пальцы, чтобы отпустить ручку чемодана, чтобы не запульнуть его в случайного человека.
— А ну, поставь, где взял! — говорю шутливо-приказным тоном, чем вызываю у брата смешок. Но он все-таки слушается меня: отпускает, немного отстраняется и с прищуром вглядывается в мое лицо. Его губы смешно поджимаются, а широкие брови изгибаются. — Не уж-то, ты подросла?
Я прыскаю и легко бью его кулаком в плечо, обтянутое грубой тканью черного пиджака.
— Пусти, — качаю головой, широко улыбаясь. — Вроде уже под тридцатку, а ведешь себя, как дите малое.
Леша улыбается во все тридцать два зуба. Зеленые глаза блестят весельем.
— Мне на работе приходится быть серьезным дядькой, могу я хоть с родной сестрой расслабиться? — он тянется ко мне, чтобы взъерошить волосы, как делал всегда, пытаясь меня взбесить. Еле успеваю увернуться, не давая ему навести беспорядок на голове.