— Ваше благородие, мы не справимся, — произнес начальник
гвардии. — Думаю, вы сами это уже понимаете.
Викентьев едва не рассмеялся в лицо своему бойцу. И так было
ясно, что все кончено. Паладинов не осталось, их выпотрошили
перыми. Они даже сделать ничего не успели. Просто исчезли под
волной тварей. Что же касаемо губернского паладинского корпуса, то
проще было умереть, чем вскрыть то, что он своими руками готовил ту
червоточину. Хотя какая уже разница, все равно умирать: с честью
или без чести не имеет значения. Но все-таки в нем теплилась
надежда, что его сын Роман сможет пережить этот день.
Позади раздался сдавленный хрип. Викентьев резко обернулся и
увидел, что начальник его гвардии валится на колени, в его груди
дыра от клинка. Рядом стоит ненавистный Пылаев и вытирает меч о
китель гвардейца.
— Как? — не веря своим глазам, произнес Викентьев. — Как ты
здесь оказался?
— Белочка на хвосте принесла, — прозвучал ответ.
***
Три одаренных, сильные. Что мне было делать? Я-то, хоть и
напитал себя малыми кристаллами, и уже представлял неслабую угрозу,
однако, против трех одаренных пока не особо боец. Первого гвардейца
снял чисто, никто даже опомниться не успел. Тут же провалился в
изнанку и показался перед вторым. У этого мундир отличался
вычурностью, наверное, командир гвардии. Второй тоже не успел
понять, пока мой клинок не прошил его насквозь. Зато Викентьев всё
понял сразу.
— Я к вам, собственно, с таким вопросом, — расплылся я в
приветливом оскале. — Телефонный разговор у нас не задался, поэтому
решил прийти, так сказать, лично, чтобы обсудить наше с вами
противостояние. Вы, видимо, не совсем понимаете, что дела ваши
далеко не радужные. Войну вы проигрываете в пух и прах. При том,
что мне даже войска свои водить не пришлось. Поэтому предлагаю
решить все мирно и по-быстрому, как вы и предлагали. Вы просто
признаете поражение, покинете эти земли, и мы будем квиты.
Мы стояли на крыше поместья, а там внизу творился настоящий ад.
Монстры пытались сломать стены, таранили двери, взбирались по
оконным проемам. Но у них это пока что не получалось. Видимо,
какая-то древняя магия хранила это поместье и не давала монстрам
прорваться. Но надолго ли хватит этой магии?
Признаться, мне самому было не по себе. Чего уж говорить о
Викентьеве, который это все переживал с самого начала. Он ведь пять
часов здесь держал оборону, и понимал, что вся его прежняя жизнь,
которую он выстраивал по кирпичику, безвозвратно рушится.