— Более того, барон Викентьев обладает ценнейшими знаниями
относительно графа Лисина и его не совсем законной деятельности, —
хитро улыбнувшись, произнес я, взглянув на барона. — Да? Ведь
верно? Это может больно ударить не только по репутации Лисина, но и
по его положению в империи.
— Это можно рассмотреть, — наконец произнес Злобин, — но без
клятвы верности мы не обойдемся.
— Но это же незаконно! — воскликнул Викентьев.
— Да, незаконно? — подтверил голос Злобина в трубке. — Но кто об
этом узнает, если вы принесете такую клятву? Ведь верно? К
сожалению, веры вам нет. Как я понимаю, Константин, в любой момент
может убить вас. И вы это прекрасно понимаете. Сейчас ваша жизнь
буквально зависит от этого юноши. Поэтому решайте сами свою
судьбу.
Злобин, конечно, слегка перегнул, но какая-то доля правды в этом
была. Если бы Викентьев продолжил делать глупости, я бы его
убил.
Викентьев так и не смог выдавить из себя ни слова.
В итоге, Злобин потерявший терпение, произнес:
— Ладно, вы там договаривайтесь. Если что, держи меня в курсе. Я
тебе доверяю. Если будут требоваться полномочия для принятия
срочных решений, считай, что они у тебя есть. Всё, давай, рад был
тебя слышать, Костя.
Видимо, последняя ремарка от Злобина, что у меня есть полномочия
принимать какие-то решения, и вовсе выбила у Викентьева почву
из-под ног. Он смотрел на меня таким взглядом, будто спрашивал: “ты
кто, черт возьми, такой?”. Но так ни слова не сказал.
— В общем, подытожим. Как я уже сказал, ваше поместье в данном
случае имеет не финансовую ценность, а стратегическую. И сдавать
его будет глупой идеей. Более того, это всё равно, что поддерживать
врага в лице Диброва и Лисина. Однако, вы можете выплатить мне
компенсацию за ваше имущество и остаться на этих землях. Но тогда
вам придется принести клятву верности Злобину.
Я умолк, будто давая Викентьеву осознать суть предложения.
На самом деле, эта идея пришла ко мне внезапно. Все-таки, если я
хочу иметь хоть какое-то имущество, и виды на будущее, надо думать
головой. Если я сейчас приватизирую себе поместье Викентьева, как
озвучил Линдерман, его, скорее всего, сотрут с лица земли, лишь бы
оно не досталось Злобину и его союзникам. И это логично.
— Представьте, если род Викентьевых вдруг станет союзником
Злобина. Не обязательно делать прилюдных признаний, пускай это
будет негласно, ведь факт моей победы в войне известен пока что
только Злобину, Дмитрию и семейству Викентьевых. Но его ведь можно
не регистрировать или напротив, подписать мировую. И тогда всё
загорается совсем иными красками. Решайте, здесь на одной чаше
весов ваше поражение и позор, а на другой – миллион двести рублей,
ваше верное служение Роману Михайловичу, — улыбнулся я.