Перетянутое тремя
глухими повязками лицо. Оно отпечаталось в памяти Тадао и было
последним, что он помнил из того дня.
А дальше, как
отрезало. Лишь пустота вокруг. Неразборчивые, шепчущие голоса и
бесконечные попытки на них сконцентрироваться. Словно в дурном сне,
Тадао хватался за них, ощущая в груди какое-то иррациональное
тепло.
Напускное. Не
настоящее. Чужое.
Однако понял это
Тадао лишь сейчас, когда открыл глаза и внезапно осознал себя
стоящим внутри какой-то сектантской пещеры. Десятки и сотни
сигналов от органов чувств ураганом ворвались в пробужденное
сознание Тадао. С огромным трудом пытаясь все это обработать и
пытаясь понять, что происходит, Тадао заметил перед собой Маркуса.
При этом Тадао с удивлением ощутил внутри себя бурлящую злость.
Кровь неслась по венам, сердце часто билось, стихийная энергия
бурлила в энергоканалах. Мышцы были напружинены для атаки, а в
руках был плотно сжат его верный боевой яри.
— Маркус? —
удивленно выдавил из себя Тадао, пытаясь понять какого хрена
происходит, — что ты тут… делаешь…
У меня же все под
контролем, — хотел было добавить Тадао, но вдруг резко ощутил
колоссальное стихийное давление за спиной. Давление сменилось жаром
и всепоглощающим чувством смертельной угрозы.
На рефлексах
опытный боец, коим был Тадао, увернулся, пропуская над собой того
самого парня с тремя глухими повязками, который ребром ладони
мазнул по воздуху, оставляя там висящую полосу странного синего
огня. На второй маневр уклонения у Тадао не было времени, и атаку
босой ногой он принял на выставленный яри.
После чего, Тадао
с удивлением наблюдал в первых рядах, как его родовое копье
ломается пополам. Однако восточник не растерялся, и использовал
одну часть яри для подсечки, а вторую, чтобы вонзить наглому лысому
монаху острие прямо в горло.
Сверкающие
глубокой синевой яри вонзилось в уродливую бледную шею монаха, но
кожу не пробило, а мгновение спустя ярко-красное пламя отбросило
Тадао в сторону.
Пролетев несколько
метров, восточник с трудом приземлился на ноги и, туша водными
техниками водную же боевую броню, которая вообще-то не должна была
гореть, бросил взгляд в сторону Маркуса. Тот сейчас плясал в боевом
танце с точно таким же лысым монахом, а еще один их приятель с
повязками сейчас отбивался от летающей над ним хохочущей
птицы.