Правда имелись и отличия, в письме было сказано, что дом,
который здесь стоял был погребен под завалом камней, а здесь я
видел, вполне добротную избу. Конечно не пятистенок, но тем не
менее. Вполне приличных размеров. А уж для охотничьей заимки, так и
вовсе, это строение можно было считать шикарным. Честно говоря, я
расстроился. Получалось, что избу, похоже все-таки откопали,
пристроили к ней крышу, и продолжили использовать. Во всяком
случае, легкий дымок поднимающийся над трубой говорил именно об
этом.
Расстроился же скорее из-за того, что схрон наверняка обнаружен.
Ведь если раскопали строение, значит нашли и вход в подвалы. И,
следовательно, денег там уже «Йок», как говорят киргизы. Это
конечно плохо, но не особенно смертельно. Если я доберусь до
Франции, надеюсь что-там к тому времени, что-то да скопится. Домик
там есть, одним словом выживу, не впервой. Обидно, досадно, но
ладно. Пока же надо все же, наведаться в домик, и поговорить с
хозяином, вдруг услышу, что-то интересное. Привязав свой ялик к
пристани, подхватил карабин, закинув его за плечо, и поднялся вверх
по склону, к избушке. Здесь еще раз огляделся. Ну, да так и есть.
Отсюда крест на скале выглядел гораздо лучше, и одна из перекладин,
как раз указывала на избу. Если и были до этого какие-то сомнения,
то разом все закончились.
3
Только собрался постучать, как дверь открылась и из избы вышла
молодая девушка, причем, что оказалось для меня совершенно
неожиданным, эту девушку я прекрасно помнил, и хорошо знал. Едва
взглянув на нее, воскликнул:
- Санька!? А, ты откуда здесь взялась?
Девушка подняла на меня глаза, пару мгновений вглядывалась в мое
лицо, и видимо все же вспомнив, или узнав меня, все же последний
раз, когда она меня видела мне было лет пятнадцать.
- Сергей… Петрович? - несколько удивленно произнесла она. – А,
вы, откуда здесь?
- Да, какой-там Петрович! Сашка! Давно нет, ни Петровичей, ни
кадетов, ни дворян.
- А, как же?
- Да, вот так. В дом-то пустишь?
Это была Александра Ложкина, дочь нашей кухарки Глаши, и моя
молочная сестренка. Хотя в этом все же были кое-какие сомнения,
потому, что мать всегда утверждала, что выкармливала меня сама. Но
то, что я всегда называл кухарку мамой Глашей, я помнил точно. И
это никогда не возбранялось. Может где-то в столицах и сохранялось
дворянское чванство, а в Омске, где прошло мое детство, до отъезда
во Владивосток, мы не чинились и играли и росли всегда все вместе,
и дрались с пацанами, и я не однажды возвращался домой с синяком
или разбитым носом, и все это было в порядке вещей, и считалось
вполне нормальным. Да и может для того, чтобы привить дух
соревновательности любые частные преподаватели, приглашавшийся в
наш дом, занимались не только со мною, но и с детьми прислуги, что
жили в нашем доме. А в любой мой праздник, день рождения, или даже
Рождество, хоть оно и считается семейным праздником, в нашем доме
всегда было много детворы. При этом, приглашались все мои друзья,
хоть из мастеровых, хоть из крестьян, или прислуги. Может в
образовании, будущей службе, или чем-то ином, мы в итоге и получили
позже какие-то различия, но все дворовые игры и все, что
происходило с нами в детстве, всегда было общим. И сейчас, я был
очень рад, встретив здесь, может и не подругу, но во всяком случае,
старую знакомую по детским играм, и начальной учебе.