И вот здесь-то меня ожидал небольшой сюрприз. Первое, что мне
попало в руки, едва я развязал горловину мешка, так это кожаный
кисет с настоящим самосадом. Конечно он немного драл горло, но
будучи смешан с какой-то травкой, совсем не походил на махорку. К
тому же благодаря коже кисета, спички, что оказались внутри совсем
не промокли, и я, достав из собственного кармана небольшую
деревянную трубочку, сделанную мне умельцами, когда я еще гулял на
свободе, с удовольствием закурил. А сделав пару затяжек, опомнился
и натянув на ноги сапоги, ринулся собирать хворост. И вскоре, возле
меня горел костерок, который не только согревал меня, но и гораздо
быстрее подсушивал мою одежду.
В заплечном мешке, кроме кисета с табаком, оказалась плотная
брезентовая куртка, в которую собственно и были завернуты все
остальные вещи. Именно поэтому, заплечный мешок не пошел сразу ко
дну, а уверенно держал меня на плаву до самого берега. Конечно
куртка не уберегла остальные вещи от сырости, но хотя бы они не
оказались насквозь мокрыми. Там же обернутые этой курткой
находилось слегка подмокшее чистое нижнее белье, две пары запасных
портянок, довольно приличная рубашка - косоворотка, кусок ткани,
похоже заменяющий бывшему владельцу полотенце и даже кусок
хозяйственного мыла, чему я очень обрадовался. На самом дне мешка,
нашлись две основательно отсыревшие буханки хлеба. Я тут же
аккуратно извлек их и вещмешка положил на лист лопуха, а после на
какой-то камень, поближе к костерку. И некоторое время, поворачивал
его то одной, то другой стороной. Вода довольно быстро испарилась,
а сам хлеб казался, будто только что вынутым из печи. Правда
немного стал попахивать дымком, но это было уже не страшно.
Подсушив хлеб, я подхватив мыло, вышел на берег Иртыша, и
основательно помылся, приводя себя в порядок и избавляясь от
тюремных запахов. После чего вновь вышел на полянку, вытерся, взял
свежее белье, и натянул на себя, после чего подхватив свое, вновь
отправился на берег реки, где устроил небольшую постирушку.
Вернувшись назад поразвесил постиранное, и слегка перекусил
имеющимся хлебом, жалея о том, что не догадался сам выбросить
впереди себя свой мешок. Впрочем, тогда не было времени рассуждать.
И хорошо, что случилось так, как случилось. Конечно меня будут
искать, но скорее всего искать будут не меня, а француза Сержа
Дюпре. Кто знает, будут ли солдатики оповещены о том, что француз
знает русский язык. Что-то мне кажется вряд ли. А раз так, пора
вернуться к своему прежнему имени. И называться Сергеем
Луговым.