Направился в криминалистическую лабу на первом этаже ОВД.
Проскочил мимо дежурки, не хотелось светиться, ведь я на
больничном, на процедурах. Быстренько проскользнул через турникет,
и даже Ляцкий Глаз меня не заметил.
Вот и лаборатория. Вошел. Эксперт сидел в кабинете и
рассматривал через лупу гипсовый слепок.
— Привет, наука, — сказал я, заходя в лабораторию и присаживаясь
рядом.
Корюшкин, увлечённо склонившийся над слепком, вздрогнул и на
секунду поднял глаза от лупы. Перед ним на столе стояла белая,
застывшая хреновина с четким рельефом подошвы и вцеменитрованной
ниткой, на которой висела бирка.
— Максим Сергеевич… здравствуйте, — выпрямился он, потирая
затёкшую шею.
— Ваня, давай без формальностей, просто Макс. Не пали контору, —
усмехнулся я.
— Ага, понял… — кивнул он, но взгляд у него был не такой, на
какой я мог рассчитывать.
Задумчивый. А я полагал, что он будет смотреть на меня, как на
гибрид Дзержинского и Железного человека.
— Я тут размышлял, Максим… Мне кажется, ты меня за нос
водишь.
— В смысле?
— Ну… что ты из этих, оттуда, — он неопределенно ткнул пальцем в
потолок.
Ага. Умный, паразит. Не прокатило. Надо менять тактику.
— Так надо, Ваня, я же в тот момент ещё не знал — можно доверять
тебе или нет. Но дело, которым я занимаюсь, архиважное.
— Какое дело? — глаза криминалиста загорелись.
— Тс-с… — я многозначительно приложил палец к губам. — Не могу
сказать. Но… если тебе можно доверять, может, потом поделюсь.
— Конечно, можно, — закивал парень.
Видимо, с ним в отделе особо никто не общался, а тут появилась
перспектива с кем-то наладить мосты.
— Ну вот как буду в тебе уверен, расскажу. Без обид пока.
Лады?
— Хорошо, — вздохнул Корюшкин.
И посмотрел так, как будто бы засекал конкретный срок,
просчитывая, за сколько прорастёт моё к нему доверие.
— А ты чего? — кивнул я на слепок. — Опять тапки меряешь?
— Да… по краже с дач принесли. В картотеку надо поместить и
экспертизу на пригодность сделать.
— Ага. Уважуха. Слушай, раз уж зашёл… Расскажи мне про
баллистику. Типа, пуля — это отпечаток пальца пистолета?
Корюшкин оживился:
— Не совсем, но рядом. У каждого ствола свои микропризнаки
рельефа. Когда пуля проходит сквозь канал, она об эти неровности
трётся, и на ней остаются бороздки — следы-трассы от полей нарезов.
А гильза — это уже отдельная песня: следы бойка, зацепа
выбрасывателя, вмятины на донце…