— Девочки, — шепчет Виктор, — я не хочу вас терять…
Дочки смотрят на него испуганными белочками, медленно выдыхают и по их щекам катятся слезы.
— Нет… — шепчет Лиза. — Это все неправда…
Валентина стоит в стороне, крепко прижав ладонь ко рту, и плачет.
— Вы не можете… — сипит Надя.
— Не уходи, папа, — Даша всхлипывает. — Не надо. Папа… Нет… — смотрит на меня в ужасе, — мам… нет… не надо…
— Другого выхода нет, девочки, — тихо отзываюсь я. — Наша жизнь меняется. И никто от вас не отказывается. Мы будем обсуждать совместную опеку. Например, неделя со мной, неделя с папой. Если захотите больше времени быть с папой, я не стану этому препятствовать. Он ваш отец.
— Фигня! — Лиза вскакивает на ноги и зло смотрит на меня, а затем на Виктора. — Фигня! Козел!
А затем испуганно замолкает, потому что она впервые бросила в отца грубость и оскорбление. Даша и Надя тоже поднимаются на ноги, встают рядом с Лизой, поддерживая ее слова.
— Справедливо, — Виктор выддерживает их взгляд.
— Ты должен любить только маму!
— А мама тебя!
— Только друг друга!
А затем кричат и бросаются прочь из гостиной. Прилетает и Валентине, которую они отталкивают в сторону. Она тихо охает. Топот ног по лестнице.
Виктор закрывает глаз. Прячет лицо в ладонях, упершись локтями о колени, когда со второго этажа доносятся новые крики и громкий хлопок двери.
— Ты адвоката нашел?
Убирает руки с лица, смотрит на меня с некоторой озадаченностью.
Наверху грохот и крик. Валентина делает шаг, и твердо шепчу:
— Пусть.
— Но.
— Ты и привезла, Валь, раньше времени, — не отвожу взгляда от Виктора. — Никто из нас не был к этому готов. И они дочери своей матери. Пусть крушат все вокруг. Имеют право.
— Но если навредят себе?
— У меня и в мыслях не было вредить себе, — перевожу на нее усталый взор. — Уничтожить все вокруг — да, но не навредить себе. И ты сейчас попытками их утихомирить ничего не добьешься. И какие тут разговоры, объятия и правильные слова, когда больше нет мамы и папы. Теперь будет мама отдельно и папа отдельно.
— Ненавижу!
— Ненавижу!
— Ненавижу!
Бам! Бабах! Опять крики и вновь грохот. Сердце сжимается. Виктор молча встает и шагает к двери
— Уходишь? — Валя возмущенно вскидывает бровь.
— Нет, — ослабляет галстук, — проконтролирую.
— Оставь их, — вздыхаю я.
— Тут наши мнения расходятся, Маш, — оглядывается. — И нет, я не буду лезть к ним сюсю-мусю.