Ну, целуй, Воронин, а я посмотрю.
С тем же выражением, когда ты, Воронин, пытался покрасоваться в девятом классе передо мной и решил спрыгнуть со второго этажа в сугроб.
А потом ногу сломал.
Только в этот раз к тебе никто не кинется и не вызовет скорую. И не разрисует гипс цветочками и солнышками.
— Поужинаем, — завожу машину и медленно проворачиваю руль.
Какой же ты дурак, Воронин. Какой тебе ужин? Ты же уже поужинал.
Вези ее сразу в отель.
У тебя ширинка вот-вот лопнет. Не ужинать ты хочешь, идиот. И что ты как девственник?
И где цветы, Воронин?
Вот ко мне ты всегда с цветами подкатывал, с безделушками. Никогда с пустыми руками не приходил, а тут растерял все навыки обольщения? Я разочарована.
— Что-то случилось? — спрашивает Лариса.
— Нет, все хорошо.
Врешь и не краснеешь, Воронин. У нас тут некрасивая ситуация. Я, ты и твоя новая зазноба. Это какой-то изврат, милый.
Думал, избавишься от меня, получив штамп о разводе? Ты смешной. Разве от меня можно избавиться? Я столько лет была с тобой.
И, кстати, дорогой, тебе придется постараться, чтобы не повторить наши с тобой горизонтальные утехи. Все, что ты умеешь, ты научился со мной.
Весь твой опыт — это я.
— С бывшей женой проблемы?
— Давай не будем о ней, — сжимаю руль.
Маша в моей голове презрительно хмыкает. И какая же она стерва сейчас.
— Я ее видела на днях.
— Лара, я же попросил, — глухо отвечаю я.
— Мне она показалась разбитой.
Маша в голове закатывает глаза. Врет она, Воронин. Ты, что, меня не видел сегодня? У меня все хорошо. Я живу дальше. Открываю свое дело.
И ты живи. Ты же этого хотел. Жить. Со мной ты умирал. По крайней мере, тебе так казалось. И знаешь, у меня идея. Как всегда гениальная, как я сама.
Не на ужин ее тащи, а к себе в квартиру. Пусть ее сладкий парфюм прогонит мой дух. Отымей ее во всех углах. Особенно в сауне.
Но вот незадача. У нас с тобой и в сауне было. Не в твоей нынешней, конечно, но несколько раз в прошлом хорошенько так попарились.
— Прости, Вить, — Лариса вздыхает. — Я больше не буду. Как девочки?
— Все хорошо.
— Слушай… — Лариса делает паузу. — Может, ты нас познакомишь?
Да, Воронин, познакомь свою красу с нашими дочерьми.
Провожу языком по внутренней стороне верхних резцов.
— Рано, — коротко отвечаю я.
— Мы с ними подружимся.
Маша в голове хохочет так, как никогда не хохотала. Медленно выдыхаю. Это я сам смеюсь над “подружимся”. Какой подружимся? Я знаю своих дочерей, и они сейчас пытаются развернуть нас Машей опять друг к другу с детской непримиримостью и упрямством.