— Что?
— Твои ириски, которые не ириски. Я бы и вторую сожрал, — медленно кивает, — чтобы убедиться, что херня твои конфетки… Но давай вернемся к фугара и Монтраше.
— А ты сам к жене чего не поехал? — прищуриваюсь.
— Я же сказал. Не в настроении я сейчас перед ней оправдываться. Любимые женщины утомляют, — Юра цыкает. — Держать себя в руках рядом с любимыми тяжело. Держишься, держишься, а потом раз и сожрал.
— Завтра орать будет еще громче, — невесело отзываюсь я.
— Я опять к тебе вернусь, если опять крышечка засвистит.
— Да нахрена ты мне тут?
— Мы еще чего-нибудь в школу для твоих дочек налепим, — приступает к очередному деревцу. — Смастерим, — опять смотрит на меня. — Продинамил ты, короче, любовь свою. Ей, наверное, обидно.
— Нудная она.
— А ты прям весельчак.
— И прям вся из трусов рвется.
— А тебе подавай неприступных.
— Не в этом дело, Юр, — пожимаю плечами. — Инициативу пытается каждый раз перехватить, и лезет в личное.
— Прям как я, — Юра щерится в улыбке.
— Но ты при этом в спине не выгибаешься, глазками не стреляешь, не хитришь, не юлишь и томно не улыбаешься.
— Какой ты капризный.
— В стороне она была другой, — макаю кисть в клей и касаюсь картонки. — Я видел в стороне ее другой.
— Какой?
Смотрю на Юру, замерев с кистью над картонкой.
— Могу томно улыбнуться, если это поможет тебя разговорить. И пострелять глазками.
— Зачем тебе это?
— Отвлекает, Вить, — шепчет Юра, — отвлекает моих демонов. За тебя буду переживать, и на себя не будет времени.
— Не надо обо мне переживать.
— Это не по доброте душевной, Вить. Не из-за симпатии или желания срочно укутать тебя в одеялко и налить чаю. Кто-то ток-шоу смотрит со скандалами и отдыхает, а я вот так.
— Я не хотел уходить из семьи, Юр, — тихо отвечаю я. — Я хотел признаться, я хотел поговорить… но после некоторых признаний разговоры невозможны. Когда я Маше сказал…
— А ты не пробовал быть деликатным?
— Я планировал быть деликатным, — размазываю клей по картонке, — но не вышло. Когда я пришел для разговора… Я открыл рот и все прямо сказал. Было облегчение, а потом я понял, что после таких слов мы разойдемся. Для уверенности в этом я еще сверху накидал признаний, — прохожу кистью по основанию вулкана.
— Каких признаний?
— Что она мне как сестра и мамка.
— Точно, да, — Юра откладывает новое деревце в сторону. — Хуже не придумаешь, — смотрит на меня. — Лучше бы ты просто бабу на стороне завел.