Раньше.
Была.
Пока ты не решил отнять у меня сына.
Теперь я засуну в одно место свое воспитание и терпение, Роман Николаевич.
Ты пожалеешь, обещаю.
- Подумай, как устроить сыну логистику со школой и тренировками. Данные его учителей, врачей, тренеров и сокомандников с их родителями я тебе передам. Так же как и расписание уроков, практики, турниров, сборов, медосмотров.
Ухожу, осторожно прикрывая дверь в кабинет, хотя хочется разбить ее об косяк, и оставляю задумчивого мужа складывать вещи в коробки.
Сын обнаруживается в своей комнате, где бросает в тренировочные кофр, рюкзак и чемодан вещи из шкафа и с полок. Летит все подряд и как попало.
- Костя, я принимаю твое негодование. Но понимаешь ли ты, что тебе придётся жить с отцом его Ольгой?
- С фига ли? – красный нос и заплаканные глаза показываются из недр шкафа.
Бедный мой зайчик, но утешать его нельзя, ибо начнется песня, про то, что «жалость – унижает».
- Потому что это папа завел себе новую любовь. Пока мы будем разводиться и делить имущество, папа будет снимать квартиру, в которой планирует проживать с Ольгой, - стараюсь говорить спокойно, хотя слезы обиды близко и голос изрядно сел.
Кот вскидывает на меня зло блестящие глаза:
- Я знаю, зачем ты это говоришь! Но я не буду жить с тобой. Ты – обманщица.
Как же больно – больно – больно.
Уговариваю себя, что он ребенок, не понимает.
Но причинять страдания это непонимание ему не мешает, увы.
- Это твое мнение. Ты имеешь на него полное право. Также обращаю твое внимание, что бабушка Арина и дедушка Егор мою идею не поддерживают, поэтому ты вполне можешь пожить у них.
Сын фыркает, подхватывает вещи и устремляется в прихожую, куда как раз уже выбрался Рома с двумя большими коробками и чемоданом.
- Пап, поехали, - бросает в пространство Константин, влезает в кроссовки, набрасывает куртку и забирает свои вещи.
Муж издевательски мне кланяется, выталкивает ногой в дверь чемодан и выносит коробки следом.
Дверь хлопает.
Все.
Рома с Котом ушли.
Через некоторое время обнаруживаю себя на кухне за ноутбуком.
Сижу, гляжу в экран, но ни писать, ни читать не могу.
Не могу ничего.
Смотрю в пространство, и беззвучные слёзы текут по лицу, потому что это очень больно.
Очень больно, когда твоя кровиночка, твой ребёнок, тот малыш, из-за которого ты не спала ночами, тот ради которого ты была готова на всё, бросает тебя. Он уходит жить с человеком, до этого растоптавшим твое самоуважение и плюнувшим в душу.