Я думала о Вадиме и о том кольце, что он однажды предложил мне. Он пригласил меня в ресторан, мы вкусно поужинали, после чего он достал кольцо и предложил стать его женой. Я отказалась. Сказала, что пока не чувствую к нему то, что зовется любовью.
Сейчас я понимаю, что в тот момент я была просто невероятно глупой. Будь отец жив, он бы точно так и сказал, что я глупая. И что его надежд я, как всегда, не оправдала.
Интересно, осталось ли предложение Вадима в силе? И смогу ли я сейчас переступить через себя и выйти замуж под гнетом обстоятельств, не испытывая к будущему мужу сильной любви?
— Благодарю вас, — произношу искренне и, вручив водителю такси наличные вместе с чаевыми, выбираюсь из теплого салона старой иномарки прямо в сугробы.
Возле больницы я отыскиваю маленький продуктовый магазин, где покупаю фрукты: апельсины и мандарины, которых в преддверии Нового года было очень много, а еще укладываю в корзину жидкие йогурты, фруктовые соки и разнообразные детские пюре, предпочтительно с фруктами, потому что сомневаюсь, что Вадим будет есть пюре из брокколи или тыквы….
Честно говоря, я плохо понимала, в каком состоянии находился Вадим, но Регина предупредила меня, что у него сломана челюсть, поэтому я покупаю все, что можно было выпить и вскоре возвращаюсь к больнице.
На входе я обращаюсь к медсестре, которая оказывается крайне недовольна тем, что я приехала столь поздно, ведь часы приема заканчиваются через пятнадцать минут, ровно в семь вечера, но я прошу дать мне немного времени.
— Я к Вадиму. К Вадиму Сабурову.
— Кем вы ему приходитесь?
— Подругой, — отвечаю, растерявшись. — Возможно, невестой. Не знаю…
— Интересно, — без энтузиазма отвечает медсестра.
Через несколько минут, отыскав списки госпитализированных, она с неохотой называет этаж и номер палаты, куда положили Вадима Сабурова. Провожать меня, конечно, никто не собирается, и я отыскиваю лифт самостоятельно. Хорошо, что меня вообще к нему пустили, поэтому после гардеробной я поднимаюсь на шестой этаж и немного блуждаю вдоль больничных стен прежде, чем нахожу нужную мне палату.
Я захожу внутрь после предварительного стука, и мы с Вадимом сразу встречаемся взглядами. Мой — виноватый, его — отстраненный.
— Здравствуй, как ты? — спрашиваю тихонько.
Вижу, что не очень.
На теле Вадима не осталось ни единого живого места, где не требовались бы медицинская помощь и перевязки.