Некоторое время князь давил взглядом
ненаглядную дочку, и теперь уже Андрей пришел ей на выручку:
— Ваше сиятельство, вы сейчас
употребили слово «самолёт». Я прежде не слышал ни от кого это
название. Вы пытались построить нечто подобное и назвали свою
конструкцию самолётом?
Тенишев отвлекся на молодого
человека, дав передышку Варваре.
— Пытался, да, — ответил он. — Опыты
успехом не увенчались, но я особо и не усердствовал. Тогда было не
до того, мы с Николаем Генриховичем создавали фирму «КиТ», воевали
с конкурентами, а это была задача не из лёгких. Потому после
нескольких неудачных попыток проект был заброшен. Сейчас от
аппарата ничего не осталось. Так что да, я вам предоставлю
возможность построить свой самолёт. И если он сможет без
дополнительных средств, только силой собственного мотора,
оторваться от земли и пролететь хотя бы полста метров, вы получите
мою полную поддержку и возможность совершенствовать аппарат, доводя
проект до стадии коммерческого применения.
— Ура-а!
Варя подпрыгнула в кресле и захлопала
в ладоши. От недавнего смущения не осталось и следа.
Князь не обратил на это ни малейшего
внимания, потому что в кабинет как раз вошел слуга с тубусом.
— Это ваши чертежи? — спросил Тенишев
у Андрея.
— Да, именно они, — кивнул тот.
Князь принял футляр, вынул из него
кипу ватманских листов и развернул их на столе.
— Проработки узлов посмотрим позже.
Имейте в виду: самое слабое место — это крепление крыла к
фюзеляжу[3].
— Крепление к чему? — тихонько
переспросил Андрей у своей компаньонки.
— Потом, потом, — отмахнулась та. —
Слушай дальше.
Князь тем временем, чуть
прищурившись, изучал лист с общей компоновкой аппарата.
— Вы явно брали за основу какой-то из
ваших планеров. Интересно было бы поглядеть на это чудо. Но здесь и
сейчас вы должны рассчитывать прочность конструкции с учетом
совершенно иных скоростей и нагрузок. Вот этот каркас, к слову,
никуда не годится. Передняя и задняя кромки крыльев и оперения
должны быть жесткими. Если не укладываетесь по весу, пропустите
тонкий стрингер[4] хотя бы по передней
кромке.
Андрея обуревали двойственные
чувства: он был восхищен, наблюдая работу своего кумира, гения,
человека, который с одного взгляда увидел все достоинства и
недостатки конструкции. Но, с другой стороны, именно его проект
сейчас подвергался разгромной критике. Князь, тем временем,
продолжал: