— Раз в три-четыре недели.
— Хорошо, — передаёт обратно. — Это мой номер. Запомни его и…
— И никогда не звони, — перебиваю его с едким смешком. — Думаю, если бы ты знал правду, именно так бы мне и сказал.
— Проверишь, когда всё расскажешь, — невозмутимо произносит и убирает со стола, складывая одноразовую посуду в бежевый бумажный пакет.
— Не когда, а если, — поправляю.
Но Артём смотрит на меня так, что я понимаю, он не оговорился. Он действительно считает, что я всё ему расскажу. Мол, это всего лишь вопрос времени.
— Пойдём, я тебя провожу, — подхватывает контейнер с ягодами, пакет с мусором и мягко подталкивает меня к выходу.
— Да я и сама в состоянии найти аудиторию, — противлюсь и останавливаюсь.
Внезапно становится тяжело дышать, ещё и мушки чёрные перед глазами залетали.
Он разворачивается и наклоняется чуть ближе. Произносит терпеливо и спокойно.
— Чем чаще нас будут видеть вместе, тем быстрее они привыкнут и перестанут обращать внимания.
— Привыкнут к чему? — вскидываю голову вверх и делаю шаг назад, чтобы и от него быть подальше и видеть его получше.
— Что мы вместе.
Чувствую, как стремительно щёки и даже шею опаляет жаром, ещё и сердце заколотилось как сумасшедшее, И это странное и очень неприятное ощущение в области солнечного сплетения, как будто бы тупая и едва различимая боль смешивается с сильнейшим чувством беспокойства, страха и нескончаемой дрожью. Оттягиваю ворот кофты и неосознанно смотрю в окно.
Сейчас бы на воздух, а то меня что-то душит…
Снова перевожу взгляд на Артёма.
Не ты ли?
— Кисуль, тебе плохо? — он берёт меня за локоть и пристальнее заглядывает в лицо.
— Ага, я в ужасе от того, что ты говоришь. И перестань меня называть этим дебильным словом, — слабо возмущаюсь и шагаю к выходу, стараясь глубже дышать.
— Как скажешь, Санечка, — улыбается и попутно выбрасывает пакет. Потом вдруг серьёзнеет и строго добавляет: — Будь осторожна с Востриковым. Нигде и никогда не оставайся с ним наедине. И с его друзьями тоже. И если что, в любое время я на связи.
— Ну, ты монстра-то из него не делай.
— Я и не делаю. Люди, как правило, сами с этим справляются, — произносит тихо, но с каким-то непонятным еле различимым подтекстом предупреждения или же угрозы… Но неясно в чей адрес. Мой или Вострикова? Хотя почему мой-то? Это ведь Самарин мне навязался с помощью.