Может, он просто так это сказал. И что это значит? Или же мне везде мерещатся угрозы…
— Послушай, я надеюсь, ты не собираешься… ну… там поговорить с Андреем?
— Разговором тут не обойтись.
— В смысле? Постой, нет, нет! Даже не думай! Пойми, мне не нужна шумиха. Он ничего серьёзного мне не сделал. Возможно, это даже я где-то лишний раз провоцировала его.
Он приближается почти вплотную и, всецело удерживая моё внимание, произносит:
— Не стоит в чужой низости и подлости искать свою вину.
У меня от его близкого чёрного, гипнотического взгляда всё внутри замирает, голова словно мутнеет и оцепенение берёт, а на периферии всё становится тусклым, белым шумом. И я не сразу замечаю, что мы остановились в метрах пятнадцати от закрытой двери аудитории, а почти тридцать пар глаз наблюдают за нами. Кто-то нагло и в открытую, другие исподтишка кидают недоумённые косые взгляды. Но никто в присутствии Самарина не решается отпускать смешки, фыркать и изгаляться.
— Он уже угомонился, — еле выдавливаю, смаргивая непонятно откуда взявшуюся оторопь.
— Сомневаюсь, — отвечает, мягко и непринуждённо разворачивая меня спиной к одногруппникам. — Причина идиотского поведения вчерашнего школьника намного серьёзнее, чем может показаться. Он либо успокоится, осознав, как налажал, либо перейдёт к более решительным действиям. Второй вариант более вероятен. Не зря же он следил за тобой.
— Зачем ты меня пугаешь? Думаешь, мне проблем мало?
14. Глава 14
— Думаю, для тебя одной их слишком много.
Всматриваюсь в черноту его глаз, удерживая зрительную связь, а потом вдруг чувствую, как плечи начинают расслабляться и дышать становится легче. Словно только поддавшись напору и доверившись, часть моего груза с лёгкостью переходит к нему.
И я не знаю, как и чем именно он хочет мне помочь, да и сможет ли вообще. Но сейчас, осознав, как сильно устала бояться и бороться в одиночку, я слепо и безрассудно ему доверяю.
И пусть совсем не отпустило, но немного полегчало…
— Я тебя очень прошу, — на мгновение закрываю глаза и, глубоко вдохнув, тихо произношу:
— Можешь даже ничего не делать, только не навреди мне своим огромным желанием помочь.
Он одобрительно и так ласково улыбается. А потом подаётся вперёд и умело, по-собственнически, словно мы и правда сто лет вместе, обхватывает ладонью мою голову и коротко целует в висок. Оставляет как отпечаток горячий поцелуй и отпускает, всучив мне в руки прозрачный контейнер с ягодами.