Он же смотрит на меня и дружелюбно улыбается, но в ледяных синих глазах нет и намека на улыбку.
— Приятно, что я тебя настолько заинтересовал, что ты изучала обо мне сплетни в сети, — говорит он небрежно.
— Про полицию тоже сплетня?
— В полицию тогда попал мой друг, а я просто поехал с ним, чтобы ему помочь.
— Помогать друзьям — это хорошо, — соглашается мама, встревая в разговор и пытаясь увести его в безопасное русло.
— А двери клуба тоже ваш друг разбил? — ядовито спрашиваю я, не желая сдаваться.
Уж слишком бесит этот высокомерный взгляд.
Папа хмурится.
— Нюта… — говорит он с явным предупреждением. — Заканчивай. Что ты тут устроила?
Я медленно выдыхаю.
Я не знаю, почему меня это все так сильно раздражает. Я обычно спокойно отношусь к жизни сестры и ко всем этим семейным делам — мне просто плевать на них. А вот сейчас почему-то задело. Может, потому, что впервые у сестры появилось то, чего у меня никогда не будет? Вот такого высокого, широкоплечего, синеглазого, до крайности самоуверенного… придурка.
Он абсолютно точно придурок и вдобавок лицемер.
— Что такое, Нюта? — снова улыбается мне Ярослав, и в его тоне я слышу едва уловимую насмешку. — Думаешь, я такой плохой? Так сильно переживаешь за сестру?
— Да она просто завидует, — не выдерживает Леля. — Мелкая завистливая дрянь!
И это неожиданно ранит меня так, что я сначала вздрагиваю, а потом до боли стискиваю зубы, чтобы не показать, как меня это задело.
Одно дело — слушать оскорбления от сестры один на один, я к этому с детства привыкла и уже даже не обращаю на них внимания, и совсем другое — вот так, при родителях и практически незнакомом человеке…
— Девочки, — тут же вступает мама, все еще пытаясь спасти этот вечер, — не ссорьтесь, вы же сестренки.
Господи, как же я ненавижу эту фразу! До глубины души ненавижу. Сразу начинаются флешбеки из детства, когда отбирать игрушки, толкать меня или обзываться начинает Леля, а помириться и успокоиться предлагают почему-то нам обеим. Прямо как сейчас.
«А что я вообще тут делаю?» — вдруг приходит мне в голову. — «Зачем сижу тут, на семейном ужине, если я никогда по факту не ощущала себя частью этой семьи? Зачем я пытаюсь кому-то что-то доказать?»
Я встаю и с грохотом отодвигаю стул.
— Конечно, я тебе завидую, Лель, — ровным голосом говорю я, — мне будет сложно так удачно выйти замуж, за меня ведь не дают в качестве приданого целый завод.