— Взрослею, — слабо улыбнулся я, закрывая глаза. — Болезненно
взрослею.
— Это не ответ.
— Единственный, который у меня есть, — честно признался я.
Лихорадка накатывала волнами. То жар, то холод, то ощущение, что
кожа слишком тесная для того, что происходит внутри. Я чувствовал,
как мышцы становятся плотнее, рефлексы обостряются, а органы чувств
настраиваются на новые частоты.
— Хочешь, привезу что-нибудь? Лекарства, еду? — спросил
Гарри.
— Воды, — прохрипел я. — Много воды.
Он ушёл и вернулся с несколькими бутылками. Я жадно выпил одну
за раз, чувствуя, как организм буквально впитывает жидкость.
— Лучше? — спросил Гарри.
— Немного, — соврал я. На самом деле становилось только хуже, но
по-другому. Боль отступала, но приходило что-то ещё — обострённое
восприятие. Я слышал его сердцебиение, чувствовал запах его
беспокойства, видел мельчайшие детали в полумраке комнаты.
Мутация набирала обороты. И я понятия не имел, что будет
дальше.
Спустя ещё час боль всё же утихла, а в голове появилась
кристальная ясность. И, по-дружески обняв Гарри, я изъявил желание
напиться и гулять до рассвета, предусмотрительно написав Мэй, что
остаюсь у Гарри с ночёвкой.
— Серьёзно? — удивился Гарри, отстраняясь и внимательно
разглядывая моё лицо. — Час назад ты едва живой был, а теперь
хочешь бухать?
Я встал с дивана и потянулся. Тело ощущалось совершенно
по-новому — легче, сильнее, словно каждая мышца была настроена как
струна музыкального инструмента. Мир вокруг стал ярче, отчётливее.
Я слышал разговоры людей на улице этажом выше, чувствовал запах
дорогого алкоголя из бара в соседнем помещении.
— Видимо, отболел, — пожал плечами я, набирая сообщение Мэй.
"Чувствую себя лучше, остаюсь у Гарри на ночь. Не волнуйся, завтра
рано буду дома. Люблю тебя."
— Это нездорово, — покачал головой Гарри. — Такие резкие
перепады... Может, всё-таки к врачу?
— Гарри, — я повернулся к нему и улыбнулся. — Мне семнадцать
лет, я здоров как бык, и передо мной целая ночь в компании лучшего
друга. Чего ещё можно хотеть?
Он молчал, изучая меня взглядом. Я понимал его сомнения — за
один день я изменился кардинально. Но объяснить правду я не
мог.
— Хорошо, — наконец сдался он. — Но если тебе снова станет
плохо, никаких возражений — сразу в больницу.
— Договорились, — кивнул я. — А теперь покажи мне, что умеет
делать сын Нормана Озборна в свободное время.