– Почти пять лет, друг мой, а я по-прежнему забываюсь. Забываю, что их нет, и всякий раз, как новый.
– Почти пять лет, друг мой, – эхом отозвался тен’Шайти, – а я по-прежнему помню так же ясно, словно это случилось вчера.
Сухая горячая ладонь накрыла пальцы, пульс отдавался под кожу и глубже. Вдруг стало легче, и элфие поспешил выдернуть руку – Томиллен, как всегда, не спрашивая, принялся помогать, будто ему своей боли мало. Он всегда такой был. И его сестра, жена ушедшего Светоча Таэрена, младшего сына теперешнего Владыки, тоже. Была. Они ушли вместе. Разделенный свет – наивысшее счастье, почти забытое чудо, случившееся между младшим наследником и девушкой-рабыней, в которой старшей крови было с наперсток. Но хаэл’ин’тэс так же и приговор. Нельзя жить с половиной сердца.
Кесс марен’а́, Фейре́[2]. Сладких снов, Цветочек.
֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍
[1] Алех и Селемелн – сын и отец, из дома Полыни, тен’Кесс’инне. Дальние родственники Томиллена.
[2] Кесс марен’а́, Фейре́ – сладких снов, цветочек (кесс – сладкий, марен – сон, ’а – множественное число, фейре – цветочек).
10. Глава 9
Глава 9
Людские земли
– Долог день, долог путь и далек
Через ночь от зари до темна.
От меня до тебя – огонек,
От тебя до меня – тишина, – заунывно выводил где-то в одной из попутных телег в охвостье обоза девичий голос.
Вейне, развалившись поверх плотно увязанных тюков, от нечего делать вяло перебирал струны в такт мелодии, иногда прерываясь, чтоб отпихнуть каурую морду. Эйт всученную обозником кобылу даже к борту не привязывал. Сама рядом шла. Лошади от чего-то приглянулись так и не убранные волосы, и она норовила подцепить темными губами пряди, разметавшееся по грубой серо-зеленой ткани. Подцепила.
– Аш… Хашши’ин[1]!* Животное! – дернулся Эйт, стеганув кобылу краем плаща поперек храпа. Золотистая копна обеднела всего на несколько волосков, но и они были горячо любимы владельцем. Лошадь отскочила, фыркнула и снова вернулась.
– Любят тебя бабы, Вейне, всякие, – хохотнул Хафтиз, он ехал верхом с другой стороны телеги, которую ровно тянула пара приземистых короткогривых тяжеловозов с мощными ногами и длинной шерстью на бабках.
– Зря, – отозвался Эйт, приподнялся, ловко свернул часть волос узлом на затылке, добыл из кармана девчачью шпильку-заколку с камушком и прижал, чтоб не рассыпалось.